проституток, Билли же в этом путешествии восхищало все – ритмичный шум паровых машин; повизгивание цепей, на которых раскачивались повешенные над палубой шлюпки; соленые ледяные брызги, летящие ему в лицо, когда он стоял на носу корабля.
Конечно, он понимал, что его восторженное настроение объясняется не столько самим путешествием, сколько надеждой на встречу с Эсмеральдой. Он снял шляпу, пока ее не сорвало резким порывом ветра и, запрокинув голову, смотрел в серое зимнее небо. Холода он не чувствовал. Волнение перед встречей горячило кровь.
Желание увидеть любимую женщину, оказаться в ее объятиях, целовать ее нежные губы было настолько сильным, что Билли крепко сжал поручни и наклонился вперед, словно подталкивая судно, помогая ему мчаться быстрее через этот огромный, разделяющий их океан.
Эсмеральда стояла перед большим, во весь рост, зеркалом, изучая свое отражение. На ней было роскошное платье кораллового цвета с юбкой из трех пышных оборок. Перламутровая брошь украшала изящный корсаж. Тщательно завитые волосы спадали на обнаженные плечи целым каскадом волн. Стройную шею облегала тончайшая серебряная цепочка с медальоном матери.
Она видела в зеркале элегантную красавицу, которой всегда мечтала стать, но не находила ни малейшего сходства между этой шикарной незнакомкой и той девушкой, которая осмелилась в одиночку пересечь полконтинента в поисках предполагаемого убийцы своего брата. С той охваченной страстью женщиной, которая без принуждения и сожаления отдалась человеку, полюбив его всем сердцем. Человеку, который предложил ей разделить с ним всю жизнь, а потом отказался от нее.
Эсмеральда с горечью усмехнулась своему отражению и подошла к туалетному столику. Взяв хрустальный флакон с духами, она поднесла гладкую стеклянную пробку к шее, слегка провела ею по коже и, словно наяву, услышала напряженный от страсти голос Билли: «Я говорил тебе, какой пирог люблю больше всего?»
Одного воспоминания было достаточно, чтобы ее пронзила острая боль желания. Отвергнув приторно- сладкие духи, Эсмеральда достала скромный коричневый пузырек с экстрактом персика…
Раздался стук в дверь. Эсмеральда недовольно нахмурилась… Она уже устала от бесконечных светских мероприятий. Еще более утомительным оказалось непременное общество молодых девиц из приличных семей, которое навязал ей дед. Все эти Белли, как она называла их про себя, потому что чуть ли не каждую звали Изабель, Аннабель или просто Белль, невыносимо раздражали Эсмеральду своим жеманным поведением и вечными глупыми улыбочками. За их сюсюканьем и дешевыми комплиментами проглядывали сожаление и сочувствие, что она до сих пор не нашла себе подходящего супруга из приличного общества. Можно было представить их реакцию, если бы они узнали о Билли Дарлинге!
Эсмеральда озорно улыбнулась и открыла дверь.
– И что же ожидает нас сегодня? – спросила она тетку. – Опера? Ужин? Или музыкальный вечер у одной из этих Белли?
Анна прошла в комнату необыкновенно взволнованная и раскрасневшаяся.
– Думаю, сегодняшнее развлечение покажется тебе неповторимым.
Эсмеральда умоляюще посмотрела на нее.
– А может, лучше я притворюсь, что у меня болит голова, останусь в постели и почитаю? В конце концов, у меня всего несколько дней, чтобы отдохнуть перед этим маскарадом, который дед устраивает в мою честь!
Не получив ответа, Эсмеральда посмотрела на Анну. Нет, она не ошиблась. Ее тетка украдкой смотрелась в зеркало и пыталась накрутить на палец прядку волос у виска.
Эсмеральда деликатно кашлянула.
Анна вздрогнула и смущенно взглянула на удивленную племянницу.
– Пойдем, дорогая, – сказала она, доставая из гардероба ажурную шаль из кашемира и набрасывая ее на плечи девушки. – Карета графа уже ждет нас.
– О нет! – с ужасом воскликнула Эсмеральда. – Опять этот несносный граф! Скажите ему, что я забыла о приглашении и не готова выйти!
Она сопротивлялась, как капризный ребенок, но тетка упорно тянула ее за руку.
– Дорогая, если ты пойдешь со мной, то, уверяю тебя, этот вечер ты никогда не забудешь!
Притворяться не пришлось. Голова у Эсмеральды и в самом деле разболелась почти сразу же, как только они очутились в битком забитом зале театра. Хотя электрические дуговые лампы были несомненным прогрессом по сравнению с чадящими газовыми и масляными, но дышать было все равно нечем, и Эсмеральда мечтала о глотке свежего воздуха.
Анна уселась слева от племянницы, тогда как граф своей толстой тушей стиснул ее справа. Трудно сказать, что было более невыносимым – назойливое ухаживание графа Сенсира или пустая болтовня многочисленных Беллей, окружающих их со всех сторон.
– Не желаете жареного арахиса? – в четвертый раз спросил граф, предлагая ей мешочек с орехами.
– Нет, благодарю вас, – холодно ответила она, заметив, как он сплюнул шелуху от ореха обратно в мешочек.
Тетка отказалась объяснить Эсмеральде, что их ожидает, заявив, что хочет сделать ей сюрприз. По разбросанному по арене сену можно было предположить, что готовится цирковое представление.
Заметив в руках женщины, сидевшей несколькими рядами ниже, программку, Эсмеральда поднесла к глазам бинокль. Но Анна тут же выхватила его и, посмотрев в него, воскликнула:
– Посмотри! Это не принц ли Уэльский только что вошел в зал?
Эсмеральда взглянула в указанном направлении.
– Думаю, это не он, если только он не носит турнюр и не украшает волосы перьями.
