Керри улыбнулась. Если быть честной, она все еще была в шоке от предложения Алексиса. Правда, она сама пришла к нему в офис, чтобы уговорить его помочь Петросу, и могла бы использовать свои женские чары, чтобы достичь этого, но иметь от него ребенка – это совершенно другое!
Женские чары! Она не могла удержаться от смешка. У нее не было и мысли очаровывать его. Вопреки тому, что Алексис думал о ней, опыт Керри был весьма ограничен. Он был лишь вторым мужчиной, с которым она целовалась, а о занятиях любовью и говорить не приходилось. Самым интимным эпизодом в ее жизни была та ночь, когда Алексис привез ее в почти бессознательном состоянии к себе в гостиницу. Он был слишком благороден, чтобы воспользоваться обстоятельствами.
– Спи, Керри, – прошептал он ей на ухо, внеся к себе в номер.
Она проснулась в незнакомом помещении с задернутыми тяжелыми шторами. В висках стучало. Осмотревшись, она вскрикнула.
– Алексис!
Его имя сорвалось с ее губ от неожиданности.
Он спал поверх одеяла в одних бермудах.[1] Она, не отрываясь смотрела на него; он выглядел так же безукоризненно, как манекенщики, которые их рекламируют.
Керри покраснела. Приложив руку к пульсирующему виску, она закрыла глаза, и в памяти ее начали мелькать эпизоды минувшей ночи.
– Ты слишком много выпила, милая крошка, – прошептал ей Алексис на ухо.
Вскочив на кровати, она инстинктивно потянула одеяло на себя и замотала головой. Алексис был слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно.
– Ух, ты! А еще несколько часов назад ты не отличалась скромностью. Ты всем своим видом показывала, что страстно хочешь раздеться, – проворчал Алексис, приподнявшись на локте и мрачно глядя на нее сверху вниз.
– Я вовсе не хотела!
Заложив прядь платиновых волос ей за ухо, Алексис прошептал:
– Нет, ты хотела. Знаешь, как я люблю твои волосы? И эти чудесные ирландские глаза, особенно когда ты смотришь на меня с ненавистью.
Керри внезапно почувствовала, что краснеет от его взгляда, остановившегося на ее губах. Она нервно провела языком по нижней губе и только потом поняла, что Алексис воспринял это как призыв.
– Не смей! – закричала она, поняв его намерения, но ей недоставало убедительности.
Он очень медленно опустил голову и нашел ее губы, заглушив возможные попытки возражения поцелуями. Он всегда любил подчинять, и эта ситуация не была исключением.
– Ты очень хотела этого вчера вечером, Керри, – сказал он между поцелуями, которые одурманивали ее.
Она пыталась сопротивляться этому чувству, но губы не слушались. По напрягшимся мышцам Алексиса она ощущала силу его возбуждения и отказалась от дальнейших попыток сопротивления.
Яростно оттолкнувшись от его широкой груди, Керри закричала:
– Алексис, нет, я не хочу этого!
Он внимательно посмотрел ей в лицо и прошептал:
– Нет, ты хочешь. Я мог бы заняться с тобой любовью несколько часов назад, но я хотел, чтобы ты знала, что происходит, и, конечно, участвовала в этом.
Керри подтянула одеяло к подбородку, чтобы скрыть свое смущение.
– Я была пьяна и нездорова. Джентльмен не станет заниматься любовью, как ты это называешь, с больной женщиной.
Алексис резко рассмеялся.
– Значит, ты еще многого не знаешь о мужчинах, если так думаешь. Некоторые могут удовлетворять свои желания, даже если у женщины припадок.
Гримаса исказила лицо Керри.
– Это омерзительно! И так похоже на тебя! Ты отвратителен уже потому, что привез меня сюда!
Керри замахнулась на него, что было страшным оскорблением для грека.
Алексис сердито фыркнул и спрыгнул с кровати. Греческое ругательство он произнес так, что у Керри мороз пробежал по коже.
– Я заставлю тебя вымаливать у меня прощение за эти слова, ирландская злючка. Никто не смеет оскорблять Стефанидеса!
– Я это сделала, – сказала она, загнав его в угол. Он был величествен в своем гневе, а в том, что он страшно рассержен, у нее не было никаких сомнений. Керри с грустью подумала, что зашла слишком далеко.
Он выглядел устрашающе. Его кулаки были с силой сжаты. Но вместо того чтобы преследовать свою жертву, он подошел к телефону и заказал такси, чтобы отвезти Керри домой.
Алексис повернулся к ней, угрожающе прошептав:
– Я желаю, чтобы ты убралась из моего номера, пока я буду принимать душ, или, клянусь небом, я проучу тебя так, что ты это запомнишь на всю жизнь!
Он быстро направился в ванную и защелкнул дверь.
