выходил!
– Ты полагаешь это был сон?! Но я видел все так отчетливо…
– Вещий сон, Древний. – Куаргир доверительно наклонился к нему. – Не может быть, чтобы звезды изменили свое обычное положение!
– О да! Я проверю их! – Дар порывисто шагнул к выходу, щурясь. Блеклое утреннее небо слепило, но было пусто: луны, звезды, тучи, Рор – ничего этого не было. Идея проверки положения звезд пока откладывалась.
– Я вот что думаю… – Разведчик подошел ближе, его шепот обжигал ухо. – Ты первый из Древних, идущих на помощь! Тебе удалось пробить вражьи ряды и прорваться сюда! Но враги знают, что ты здесь, и ищут. Ты должен скорее вспомнить свою силу, пока их махо не взялся за тебя…
– А что – махо?
– Махо – самый серьезный охотник! Помнишь танцующий желтый свет на «беседе откровений»? Я тоже видел его. Поверь, это не самый потрясающий из его методов. Никто не связывается с махо! В твоем сне, который ты рассказал… Я думаю, хорошо, что ты не заглянул в эти проклятые глаза!..
Они некоторое время смотрели друг на друга. Кристаллы глаз Куаргира гранеными льдинками отражали свет разгоравшегося дня. Воин кх'Отрии был сейчас больше чем другом, он был соратником, готовым идти в бой. Дар пронзительно ясно понял, что перед врагами из Ледяного Простора межклановые распри тангров рассеются как дым под ветром. Ненависть к гонклардам объединит всех мужчин, носящих латниры.
…Отдохнувшие за ночь, но весьма озадаченные, они продолжили свой путь в горах. Преследователей видно не было. Но хуураданцы теперь уже не сильно тревожили мысли двух беглецов. Некто неизмеримо более могущественный участвовал в этой охоте. Некто, чей ратный арсенал мог изобиловать оружием столь же непонятным, сколь и разрушительным. Дара не покидало чувство, что он вплотную приблизился к разгадке своих вопросов. Догадка Куаргира совпадала с его собственными подозрениями. Гонкларды были тем врагом, в борьбе с которым Дар оказался здесь, лишенный памяти. Пока еще знание было в тени, но уже близился день, когда ясный свет пробудившейся памяти расставит все по местам.
Чернокостный разведчик пребывал в странно приподнятом настроении. Дар то и дело ловил на себе его оценивающий восхищенный взгляд. Возможность участия в схватке со звездными недругами, похоже, рождала в нем восторг. Воин кх'Отрии был не прочь испытать свое воинское мастерство в схватке с гонклардами и явно не опасался чужого оружия. Еще бы! Рядом с самим Древним! Только вот сам Древний был не очень-то уверен пока…
– Ты уже много раз бился с ними! – запыхавшись на очередном подъеме, уверенно говорил кх'отр. – Ты просто не помнишь.
Дар хмурился. Ему нравилась реакция Куаргира: было очевидно, что воины-тангры не испугаются врага, кто бы он ни был. Но перед глазами стояла сцена из Хршитакки. Маленькая точка в небе, грохот, раскаленные огненные капли, клубы черного дыма… Шиташи и тронки могут оказаться бессильны!
– Хотел бы я видеть твое оружие, – зачарованно раздавалось рядом. – О небо! Как бы я хотел видеть твою летающую лодку!
В Куаргире было сейчас столько чисто мальчишеского возбуждения, что Дар усмехнулся. Разведчик живо напоминал юношу Ходвата. Однако останавливающий жесткий взгляд, твердая мужская комплекция, а более всего полный насечек латнир говорили, что это все же был умудренный немалым опытом воин.
– Я бы тоже не прочь, – признался Дар. – Ума только не приложу, как можно ею управлять.
– Вспомнишь, – уверенно пообещал Куаргир. – Как только сядешь за весла… Хотя нет, это я сяду за весла, а ты будешь у руля!
– Сомневаюсь, что у той лодки есть весла…
– Парус? – раздалось неуверенное предположение.
– Паруса тоже нет…
Куаргир подавленно замолчал и до полудня шел мрачнее тучи. Похоже, он впервые задумался, как может передвигаться небесная лодка, если у нее нет весел или хотя бы паруса. Теперь ведь, без сомнения, схватка на небесных лодках с гонклардами – дело решенное…
Они покинули основную тропу, и рельеф местности увел их в сторону. Беглецы удачно миновали несколько изматывающе высоких гребней, оставив в стороне вертикальные каменные плиты и обрывистые спуски. Однако и простые подъемы по осыпающимся кручам или руслам высохших рек здорово высасывали силы. Редко удавалось держаться на одном уровне – горы есть горы!
С самого утра не везло с водой. Вчера, когда на пути постоянно встречались маленькие водопады, казалось, что так будет вечно. Но теперь вода блестела лишь глубоко внизу, в расселинах или ущельях. Спускаться туда беглецы не спешили. Дар уже хорошо знал свое тело – день без воды он выдержит, можно и потерпеть. А Куаргир вообще только надменно усмехался при разговорах об усталости или еде.
Хуураданцы больше не показывались. Единственное, чего опасался Дар, – у погони были знающие проводники, и, возможно, они могли вести отряд ночами. Если так, то преследователи могут оказаться в Горне прежде них!
Как назло, Рор палил яростно, нагревая камни под ногами и латнир на спине. Ветер, наоборот, словно умер, давая жаре настояться. Сначала это было приятно после на редкость холодной ночи в пещере. Но потом жара стала обессиливать путников.
Во второй половине дня они уткнулись в громадную трещину шириной не меньше десяти прыжков. Обход преграды стоил дорого: когда они вышли по ту сторону трещины, солнце уже царапало вершины западных гор. Начала ощущаться тяжесть предметов – шиташ и широкий наручень казались бессмысленными кусками металла, тянущими вниз. Топор уже давно остался позади, неудачно оброненный в ущелье во время одного из подъемов. К вечеру пришла странная головная боль, череп будто грозил расколоться на две половины. Кх'отр молчал, похоже, и ему было не легче. Дар скрипел зубами, но ничем не выдавал нарастающей усталости. Ко всему добавилась общая потеря ориентации. И Дар уже не протестовал, когда Куаргир предлагал частые остановки…
В этот день они сделали бесчисленное количество привалов, на короткое время откидываясь на камни и забываясь в мутной дреме. Но после, когда снова шагали по какой-нибудь звериной тропе, казалось, что отдыха еще не было, и снова хотелось прилечь.
Ближе к вечеру пришла настоящая прохлада. Поднялся наконец ветер, неся долгожданную свежесть. С удовольствием подставляя ему лицо, Дар с опаской подумал, что вряд ли это к добру: вчерашний вечер был теплее, однако же ночью холод было трудно переносить.
Однажды, когда они как раз одолевали последнюю часть высокой седловины, вместо привычных уже скал и камней впереди неожиданно раскинулся широчайший простор. Дар не смог сдержать возгласа восхищения. Куаргир остановился, раздувая ноздри. В его лице появилось что-то незнакомое. Он сделал величественный жест руками в стороны, держа ладони кверху, и замер с закрытыми глазами.
Дар ступил ближе к нему. Вид и впрямь был внушительным. Здесь на относительно небольшом пространстве встречались колоссальные гряды коричневых вершин Старогорья и голубоватые острые пики молодых гор Лахирда. Широкое пространство, разделяющее горные кряжи, было заполнено извивами коричневого и серого цвета, вперемешку с зелеными пятнами горных лугов, кустарника и угловатыми рельефами низких утесов. С севера надвигалась огромная, черная с синевой туча, передний край ее был слегка выгнут вперед. К востоку, на склонах старых гор, шел дождь. Он выглядел серым ровно очерченным туманом, повешенным чуть наискось перед темными пиками вершин. Время от времени в его глубине сверкали яркие прочерки молний. Но громовые раскаты сюда не долетали. На юго-западе, перед голубыми великанами молодых гор, лежала вытянутая сухая долина, над которой висело несколько пухлых облачков и сияли косые лучи Рора. Контраст освещенности этих двух зон был великолепным. Насыщенность предзакатного света в этот момент передалась Дару, и он почувствовал, как головная боль уходит вместе с прочими тревогами. Несколько долгих мгновений он всем телом впитывал эту красоту и простор, замерев подобно птице, царящей в высоком полете над окружающим пространством. Это ощущение было чистым и цельным.
Ровный торжественный голос рядом продекламировал:
