– И восемь егерей на втором этаже тоже убиты, – направился вслед за графом я. – А как удалось? Высший и три марионетки к нам пожаловали, вот как удалось.
– Что?! – обернулся ко мне Рауль. – Где он?!
– К бесам отправился, – усмехнулся я и зашлепал липкими подошвами по ступенькам. – Эдвард стрелой ткнул.
– Откуда здесь взялся Высший? Как он прошел мимо экзорцистов на въезде в город?!
– Откуда? Думаю, из Озерков. Как прошел, тоже понятно: в нем почти не было скверны, из всех экзорцистов его смог бы учуять разве что тот слепой татуировщик.
– Вот ведь! – всплеснул руками граф и задумался. – Тогда почему они просто не взломали дверь?! Или с самого начала собирались перебить нас во сне?
– Экзорцисты нанесли на дверь святые письмена, у Высшего просто ничего не вышло, – предположил я. – Но вот усыпить всех нас ему оказалось вполне по силам…
– Караульные на заднем дворе тоже спали.
– А я о чем?
– Вернулся вестовой, скоро прибудет подкрепление, – отрапортовал возглавивший караул на первом этаже Пьер.
– Говорил же, надо переезжать, – укорил графа я.
– И где бы нас не достали?
– В миссии Изгоняющих, например…
– Сегодня же туда переберемся, – решил Рауль. – А вам следует отправиться в путь немедленно. – Он только тут заметил мою рассеченную и заляпанную кровью рубаху и забеспокоился: – Ты ранен?
– Царапина, подсохла уже. – Я снял с шеи ключ от подвала и предупредил графа: – Нам понадобится еще одна стрела. Эту мы… использовали.
– Возьмешь стрелу, переоденетесь и сразу в дорогу.
– Как скажете, ваше сиятельство, как скажете…
Непогода застала нас уже на границе с Довласом. С затянутого низкими облаками неба посыпалась снежная крупа, а ветер так и вовсе будто сорвался с цепи. Все дул, дул и дул – и обязательно в лицо. Но Святые с ними, с ветром и холодом! Моментально таявший на земле снег превратил дороги в самое настоящее липкое месиво, и частенько нам приходилось слезать с телеги и помогать запряженной в нее лошаденке. Мало того, что в грязи все вывозились просто с ног до головы, так еще и одежда вечно сырая…
Но роптать никто и не думал, вовсе нет. Так уж получилось, что пить мы начали, как только отъехали от Магрева, и все эти превратности погоды были нам теперь до одного места. Снег идет и ветер дует? Плохо, конечно, но пока в купленном вскладчину бочонке плещется крепленое вино – не беда. Замахнул кружечку – сразу и согрелся, и пообедал.
И если я старательно сдерживал себя, чтобы не напиться вдрызг, Якоб и Эдвард отрывались от души. Так стресс снимали, что таможенного чиновника винным духом чуть наповал не сразило. Ему после разговора с нами самому впору закуску подносить было.
Вот именно поэтому я парням пить и не запрещал. Ну какой может быть трезвый мародер в такую погоду? Это редкость почище доброго мытаря. А так сразу видно: хлебнули люди лиха. Как теперь… вина не хлебнуть?
– С вас пять грошей пошлины, – вернул мне подорожные документы таможенный чиновник, который, разумеется, сразу срисовал, что едем мы через границу вовсе не с пустыми руками. – Пять грошей и четыре дуката.
– А четыре дуката за что? – хмуро глянул я на него и доставать кошель спешить не стал.
– Беженцы? – вздохнул полноватый мужчина в поношенном форменном плаще и припорошенной снегом шляпе с обвисшими полями.
– Так и есть.
– Беженцами оставить? – усмехнулся чиновник и указал на караульную будку. – Или в мародеры записать? А то и в контрабандисты или еще какие душегубы…
– Пять грошей, – отсчитал я монеты. – И три марнийских шелега.
– Это только один дукат, – моментально провел в уме нехитрые арифметические вычисления таможенник. – А я сказал – четыре.
– Откуда у нас такие деньги? – с кружкой вина в руке подошел к нему Ловкач. – Выпей лучше вина, господин хороший.
– Меньше всего меня интересует, откуда у вас деньги, – уел мошенника чиновник. – Но вот солдаты этим непременно поинтересуются, не извольте сомневаться.
– Еще три шелега, – протянул монеты я и шикнул на Ловкача: – Пшол вон отсюда, пьянь.
– И еще два дуката.
– Нам больше платить – смысла нет.
– Как так? Я гляжу, вы немало добра везете…
– За пять дукатов прямо сейчас уступлю.
От раздражения у меня прорезался нильмарский акцент, и чиновник сразу понял, что дальше торговаться не имеет никакого смысла.
– Пойдем, пропуск выпишу… – поморщился он и, спрятав монеты, зашагал к двухэтажному зданию таможни.
Так вот и получилось, что уже через четверть часа мы спокойно пересекли границу великого герцогства, и унылая лошаденка медленно покатила нашу забитую всяким барахлом телегу по дороге на Камляйн. Вскоре постройки таможенного поста растаяли в пелене сыпавшегося с неба снега, и Ловкач все с той же кружкой вина перебрался поближе ко мне. Успевший напиться с самого утра Эдвард Рох закрылся от колючих снежинок плащом и сейчас преспокойно дрых.
– Уныло, – отхлебнул вина Якоб Ланц. – Смотри, по обочинам совсем не тает. Заметет скоро.
– Угу, – кивнул я.
И в самом деле, среди пожухлой травы белел усыпавший землю снег. А вот дорогу развозило все больше и больше.
– Ты где, кстати, с нильмарским акцентом разговаривать насобачился? – Подвыпившему мошеннику захотелось поговорить, и мое мнение на этот счет его нисколько не волновало. – Не отличить ведь…
– Жил там с год, наверное. – Я протянул руку и потребовал: – Дай сюда…
– На, хлебни, – передал мне кружку Якоб и ошарашенно уставился на выплеснутое в грязь вино. – Вот ведь…
– Поводья держи.
Я выудил из-под кучи тряпья почти опорожненный бочонок, выдернул пробку и перевернул его над бортом телеги. Вино красной струей хлынуло на дорогу, и мошенник горестно вздохнул:
– Зачем?
– Хватит пить уже. Дело надо делать.
– Это когда будет!
– Скоро. Не хватало еще, чтобы у Эда руки с похмелья дрожали.
– На постоялом дворе так и так опохмелиться придется.
– Опохмелимся, – пообещал я. – Но денег впритык, так что выпивка на тебе.
– Ну, тогда по чуть-чуть…
«Оленьи рога» мы заметили издалека. Прямо перед въездом в какой-то разросшийся вокруг дороги поселок возвышался окруженный крепкой изгородью солидный дом. Первый этаж был сложен из камня, выше начинался сруб.
– Рога, однако, – меланхолично заметил проспавшийся к этому времени Эдвард и ткнул пальцем в прибитые над воротами оленьи рога.
– Удивительно, правда? – поддел его Ловкач. – При таком-то названии?
– Иди ты, – вяло ругнулся лучник.
Со мной парни демонстративно не разговаривали. Вина им жалко, видите ли…
– На задний двор отогнать? – тут же подскочил к нам карауливший гостей парнишка лет
