проорал короткую фразу. Мгновеньем позже щелкнули арбалеты, и, несмотря на значительную дистанцию, все полыхнувшие в полете алым сиянием болты угодили точно в цель и насквозь пронзили прочные доспехи кавалеристов.
Уцелеть удалось лишь рыцарю и четырем ближайшим к нему латникам, но Бернард не собирался оставлять им ни единого шанса. Хлопок поднятых рук слился с оглушительным грохотом, и стальные доспехи, брызнув мелкими осколками перекаленного металла, вырванными кусками плоти и обломками костей, разлетелись в разные стороны. Объятый пламенем рыцарский шлем отлетел шагов на сорок и, оставляя за собой след дымившейся травы, покатился по полю.
Расправиться со спешенными всадниками, которые рубились с пехотинцами, много времени не заняло. Двух последних, отбивавшихся, встав спиной к спине, так и вовсе расстреляли из арбалетов почувствовавшие вкус к крови волонтеры.
– Арчи, позаботься о раненых, – решив, что в ближайшее время нам ничего не угрожает, приказал лейтенант, стянул шлем и вытер испачканное кровью лицо. Мальчишка хоть и побледнел, но изо всех сил старался держать себя в руках. И получалось у него это весьма неплохо. По крайней мере, какие следует отдавать приказы, он не забыл. – Линцтрог, живьем всех брать!
Не получивший в схватке ни единой царапины Линцтрог тут же отправил пятерых пехотинцев разобрать завал, образовавшийся из-за подстреленного из арбалета скакуна. Мне с пригорка было прекрасно видно, как попытавшемуся вытащить из-под коня зажатую ногу латнику без лишних слов вогнали в щель доспехов узкий кинжал. Капрал Линцтрог тоже это видел, но, покосившись на отвернувшегося в другую сторону лейтенанта, промолчал и продолжил заматывать смоченной горлодером тряпицей рассеченную руку одному из своих солдат.
Начавшие отходить от шока волонтеры под предводительством Арчи принялись обследовать валявшиеся на месте схватки тела и выискивать еще не скончавшихся от ран бойцов отряда. Таких оказалось совсем немного: один с раздробленной ногой, двое с переломанными костями.
Осмотревший раздробленную ногу Брольг без колебаний взялся за нож и ампутировал ступню. Тайнознатцу пришлось выступать в качестве ассистента: опалив рану, он остановил хлынувшую кровь.
– Наших похоронить в общей могиле. – Лейтенант Эмерсон осмотрел небольшую вмятину на своей кирасе и поводил из стороны в сторону правой рукой. – Линцтрог, взяли кого живым?
– Никак нет, господин, – глазом не моргнув, ответил тот.
– Проклятье! – разозлился нахмурившийся юнец и сжал кулаки. – Латников сжечь.
– Возни столько… – тихонько вздохнул капрал Линцтрог.
– Я сказал – сжечь! – Эмерсон развернул принесенный ему вымпел и посмотрел на герб. – Судя по розе, это родич Ингвудов. Рыцаря похороните.
– Отдельную могилу ему копать? Да от него и не осталось почти ничего!
– Молчать! Исполняйте приказ! – заорал на капрала лейтенант, едва не сорвавшись на визг, но сумел взять себя в руки и нравоучительно добавил: – Благородный человек заслуживает благородного обхождения, даже после смерти. Хотя вам этого и не понять…
– Слушаюсь, господин, – приложил правую руку к сердцу капрал и пошел выполнять приказ.
– Ох уж мне эти благородные… – тихонько пробурчал себе под нос Шутник. – Нашего брата можно в могилу, что сельдей в бочку, а любого прощелыгу с гербом извольте в отдельную ямку закопать.
– Не гунди, – резко оборвал его Арчи. – Помоги лучше могилу выкопать. И ты, Кейн, без дела не стой.
– Руками, что ли, ее копать? – вздохнул Шутник. – Нам так и до вечера не управиться.
И действительно – из трех десятков пехотинцев в строю осталось не больше дюжины. Плюс четверо раненых. Остальных – в землю. Из волонтеров погиб только один – дурень запаниковал и по собственной глупости угодил под копыта.
– Всадники! – Крик капрала Линцтрога острой бритвой резанул по нервам и заставил схватиться за оружие. – В строй!
Я оглянулся и увидел выехавший на тракт из-за леса отряд. Ого! Да их там дюжин пять – не меньше. Не отбиться.
Волонтеры схватились за арбалеты, пехотинцы от безысходности выстроились, перегородив тракт, и лишь приложивший ко лбу ладонь капрал Брольг остался спокоен:
– Не стрелять! Это люди маркиза Мартисона!
– Серебряный ястреб! – пронесся меж пехотинцев тихий шепоток облегчения.
Точно – посреди темно-синего геральдического поля на одном из штандартов раскинула крылья серебристая птица.
– Да с ними сам маркиз! – ахнул, приоткрыв рот, Эмерсон и, словно устыдившись столь открытого проявления чувств на глазах у подчиненных, сухо спросил у капрала: – Видишь?
– В черных доспехах? – уточнил Брольг.
– Да, это он, – кивнул юнец и махнул рукой. – Быстро, построились! Ровнее, ровнее, кому сказано!
На всадников строй пехотинцев в грязной и забрызганной кровью одежде не произвел ровным счетом никакого впечатления. Сначала к нам подъехала полудюжина латников, следовавший за ними десяток кавалеристов в легких кольчугах остановил лошадей шагов за сорок и изготовил к стрельбе короткие луки. И только после этого от свиты маркиза вперед выдвинулся один из рыцарей с зачехленным щитом.
– Вы кто такие? – подняв забрало глухого шлема, спросил он и, похлопывая латной рукавицей по луке седла, осмотрел наши желто-черные плащи.
– Лейтенант Эмерсон, приписан к форту Норгвар! – четко доложил лейтенант.
– Как вы здесь оказались?
– Получив приказ выступать к Долине Кедров, переправились через Чернявку и шли на соединение с другими частями.
– Ваша работа? – Рыцарь указал на продолжавшие дымиться останки одного из людей Ингвуда и валявшийся в грязи штандарт.
– Они атаковали наш отряд!
– Ждите. – Так и не представившийся рыцарь развернул коня и поскакал обратно к остановившемуся на повороте маркизу со свитой.
Выслушав его доклад и дождавшись донесений проверивших соседний лес разведчиков, человек в черных доспехах взмахом руки дал приказ продолжить движение. Из-за поворота выехала длинная вереница обоза, который сопровождали многочисленные кавалеристы и несколько пехотных отрядов.
– Хорошая работа, сынок, – проезжая мимоходом, бросил маркиз, и лейтенант, зардевшись, склонил голову. – Поступаешь в распоряжение барона Анвольда.
– Слушаюсь… – склонив голову, прижал правую ладонь к сердцу Эмерсон, но маркиз уже проехал мимо. Подбородок мальчишки задрожал, ему с трудом удалось взять себя в руки и упрямо сжать рот.
Вот так-то вот, привыкай, мальчик, это – война. Никто здесь тебя за победу в ничего не значащей схватке золотыми шпорами не одарит и в звании не повысит. Сумеешь вовремя понять эту нехитрую истину, не станешь из кожи вон лезть, лишь бы перед командирами выслужиться, может, и выйдет из тебя толк со временем. Да и у подчиненных шансов дожить до конца войны прибавится.
Очень на это надеюсь…
Краснявка. День третий
– Кейн!
– Да, господин капрал. – Я отложил точильный брусок, которым безуспешно пытался выправить лезвие кинжала, и поднялся с завалинки.
Спрыгнувший с колен серый кот недовольно махнул хвостом и убежал в дом.
– Ночное дежурство на тебе. – Капрал Брольг выплеснул под забор ушат грязной воды и потер только что выбритый подбородок. – В помощь кого-нибудь из волонтеров возьмешь.
– Слушаюсь, господин, – ничем не выдал я своего раздражения.
