– Святой Георг – покровитель Йорка. Глава ордена больше к герцогу прислушивается, чем к Совету Семи[35], – объяснил здоровяк. – Простому солдату монахов задирать себе дороже.
– Это раньше он был покровителем Йорка, – усмехнулся я. – Они ж его именем столько эльфийских лесов вырубили, что эльфам от одного вида их балахонов икаться должно. А ну как сейчас припомнят?
– Поживем – увидим, – рассудительно заметил Арчи и ткнул рукой в дорожный указатель, прибитый к вкопанному рядом со съездом с дороги столбу: «Оаквуд». – Скоро темнеть начнет – я считаю, надо в деревне заночевать.
– Бернарда лекарям покажем? – отвернувшись в сторону, спросил Шутник.
– Не здесь. Подальше от границы отъедем – покажем, – посмотрел на бледного как снег тайнознатца здоровяк.
Далеко в деревню мы проезжать не стали и остановили телегу у первого же попавшегося постоялого двора. Особенно нас привлекло его расположение: добротный двухэтажный дом, окруженный высоченным забором, был выстроен сразу за околицей. В случае чего не придется сквозь всю деревню бежать – через плетень перемахнул и в лес. Благо опушка с этой стороны почти к домам подходит.
Хорошо у них здесь, вольготно, вот люд и беспечный. Это дальше к северу, особливо к Старолесью ближе, все деревни и хутора частоколами обнесены. Да и вышки дозорные почти везде имеются. Там и беглеца какого, и незваного гостя без разговоров стрелами утыкают или собаками затравят.
– Кейн, – толкнул меня в бок Арчи, уже успевший сбегать осмотреть постоялый двор и вернуться. – Да что с тобой такое – на ходу засыпаешь?
– Устал, видимо, – потряс головой я, пытаясь понять, что происходит. Вроде вот только по сторонам смотрел – и как волной серой накрыло.
– Сейчас телегу во двор загоним, ты ее, Габриель, сторожить оставайся. Я с хозяином пойду о ночлеге договорюсь, а Кейн пока среди обслуги потолкается. У него для этого внешность самая подходящая. – Остановив лошадей неподалеку от конюшни, Арчи передал вожжи Шутнику. – Кейн, пошли. И постарайся никого не зарезать, лады?
– Уж будь уверен. – На ватных ногах спрыгнув на землю, я перекинул на плечо свою дорожную суму и пошел через двор.
– Зачем взял? Оставил бы в телеге, – удивился нагнавший меня Арчи.
– Мечи у меня там, – поправил ремень сумки я. – Да и вдруг что понадобится?
– У тебя Йоркского патента нет – не забыл? Смотри, не подведи нас всех под монастырь, – распахнув входную дверь, предупредил меня здоровяк и шагнул внутрь.
Арчи тут же убежал на второй этаж, а я рассеянно оглядел занимавшую почти половину дома трапезную. Посетителей сейчас не было, и стулья ножками вверх выставили на столы. Молодой парнишка в заношенной хламиде, изредка макая тряпку в ведро с мутной водой, старательно размазывал по доскам пола нанесенную ногами постояльцев грязь.
– А у вас немноголюдно, – присел я на угол стола.
– Не время пока. Вишь, прибираемся. – Вытерев рукавом вспотевший лоб, парнишка оторвал взгляд от пола и посмотрел на меня. – Вечером не протолкнуться.
– Сюда, поди, на постояльцев поглазеть и местные заглядывают. – Я потер зачесавшийся подбородок и широко зевнул.
– Как без этого, ходют, – подтвердил мое предположение работник.
– А скажи-ка, уважаемый, – говорят, в поместье Берингтонов работники разные требуются.
– Они вроде со стороны никого не берут, – задумавшись, нахмурился парнишка. – Да и нету никого, кроме сторожей, в поместье сейчас – господа ко двору его светлости уехали.
– Жаль, – соскочил со стола я, и от резкого движения в голове зашумела кровь. – А где поместье это вообще находится, если нелегкая еще в ваши края занесет?
– Гору, лесом поросшую, с той стороны дороги видел? Вот там их усадьба и стоит.
– Благодарствую. – Я щелчком отправил парню медяк и направился к выходу во двор.
Тут мне делать, похоже, уже нечего.
Безмятежно распахнув входную дверь, я замер как вкопанный: телегу с посмурневшим Шутником окружила полудюжина солдат. И, что самое поганое, в его сторону посматривали три остановившихся у ворот всадника: два обычных кавалериста, а третий наряжен в черный балахон, как две капли воды похожий на одеяние зарезанного мной в «Приюте скитальцев» монаха.
– Тащите его сюда! – крикнул судя по украшенному золотым шитьем мундиру занимавший в войсковой табели о рангах вовсе не последнюю строчку кавалерийский офицер. – И дом обыщите.
И что делать? Вон двое солдат уже мечи обнажили!
«Бежать, бежать немедленно!» – мелькнула в голове мысль, и я подался в глубь помещения.
Бежать? А как же Шутник? И Арчи не след в этой передряге оставлять. Не по-людски это. Но зато шансов незаметно улизнуть куда больше.
Только вот когда я Габриелю про деление всех людей на своих и чужих рассказывал – душой ничуть не кривил. Есть такое дело, никуда от него не деться. На чужих плевать. А вот если своих начать предавать, то какой смысл дальше-то жить? Ну протянешь за чужой счет пару годков, толку-то? Так и так в край теней отправляться и твой черед когда-нибудь придет. Неужто лучше в одиночестве под забором сдохнуть?
Нет, друзей надо держаться. У меня, прямо скажем, не слишком много тех, кого действительно можно назвать «своими». И, как ни крути, не отнести к ним Арчи и Шутника я не могу. Не по совести это будет.
А, твою тень!
Помирать, так с музыкой.
Нашарив в суме холодную, будто отлитую из металла шишку, я ногтем нащупал острый край чешуйки и спокойно вышел на крыльцо.
Заметив меня, уже слезший с телеги Габриель округлил глаза, но, когда, сверкнув в воздухе, серебристая шишка плюхнулась в грязь рядом с солдатами, сообразил, в чем дело, и одним махом метнулся обратно.
Веером разошедшиеся осколки взметнули в воздух грязь и расшвыряли в разные стороны не догадавшихся разбежаться пехотинцев. Уцелел только один – тот, который в момент взрыва находился с другой стороны телеги. Ошалело стерев со лба чужую кровь, он начал поднимать меч, но выхвативший из-под кучи наваленных на дно дерюг цеп Шутник первым делом с размаху впечатал шипованный шар в его побледневшее лицо и только потом рванул ко мне.
Придерживая входную дверь открытой, я отступил внутрь дома, но в этот момент выпущенный одним из кавалеристов арбалетный болт угодил Габриелю в затылок, и он безжизненной куклой повалился на землю.
– Арчи! – во всю глотку заорал я и, задвинув щеколду входной двери, бросился на кухню. – Дёру!
Полотер непонятно для чего загородил мне дорогу, и я не особо сильным ударом в челюсть отшвырнул его в сторону. Во входную дверь заехали чем-то тяжелым, но засов пока выдержал.
Не дожидаясь буквально скатившегося по лестнице здоровяка, я промчался через кухню и выпрыгнул в открытое окно. Увернуться от копыт несшегося прямо на меня всадника удалось только чудом. Солдат замахнулся длинной саблей, но выскочивший вслед за мной из окна кухни Арчи ухватил его за ногу и вышвырнул из седла. Прийти в себя после падения кавалеристу уже не довелось – я воткнул засапожный нож ему в горло чуть выше кольчужного ворота.
– Шутник?! – отпрыгивая от вставшей на дыбы лошади, проорал Арчи.
– Мертв! – выкрикнул я и бросился к забору.
О Бернарде мы даже не вспомнили – нам бы самим ноги унести, его уж точно из этой переделки не вытащить.
Все шло удачно до того момента, как мы перемахнули через ограждавший деревню невысокий плетень. Увязавшийся за нами второй кавалерист появился именно в тот момент, когда Арчи уже закинул ногу на забор, и арбалетный болт, слегка зацепив бедро, оставил длинную кровоточащую рану.
Зарычав от боли, здоровяк тем не менее нашел в себе силы добежать до опушки леса, а там нога начала отниматься, и мне пришлось помогать ему продираться сквозь густой подлесок. Наспех затянутый на бедре жгут ситуацию не спас, и, когда нам удалось переправиться через лесной ручей с каменистым дном и
