лес, бросили в небольшой овражек, скорее яму, которую почти наполовину забили хворостом, и устроили всем коллективное огненное погребение. Сожгли то есть. Тихон предложил амулеты с тел насобирать да в Свену забросить, но я отказался: если бы амулеты были действующими, вряд ли бандиты погибли бы от какой-то молнии. Похоже, амулеты были разряжены, Кали как-то сплоховала, сами бандиты изрядно потрепаны, а их «последний рывок» вообще был образцом глупости. Ни разведки, ни плана атаки. Передовой дозор из мальчишек, который оказался не в состоянии справиться со мной, медведем да с Паисием. Принцип «умри ты сегодня, а я завтра»… Зуб мне, правда, выбили да свитер прострелили. Вот и все потери с нашей стороны. Только ворота в скиту выбили еще… Что особенно смешно, над телами бандитов христиане молиться отказались. На мой законный вопрос — как же так? — я услышал, что в заупокойных молитвах христиане молятся о единоверцах, а вот о язычниках, особенно поклонниках Кали, им не положено просить своего Бога. Будь язычники приличными людьми — еще можно было бы что-нибудь придумать. А как же всепрощение? А? «Святые отцы» сообщили мне, что христиане всепрощения не исповедуют, не по адресу я. Впрочем, свое «правило» монахи все равно отстояли. Пока они молились, я обдумал, как зашить свитер, и вплотную занялся швейным делом.
Одно дело, если плетение магически обработанных нитей, не сработавшее, конечно, в моем случае, было по всему свитеру. Другое дело, если только по груди. Я как-то не удосужился проверить… Точно, по груди только! Эх, опять я лоханулся! А Волобуев-то, вот ушлый лавочник! Скидку огромную сделаем! А магическая нитка-то по плечам, по груди да по брюху только! Ну и ладно! По крайней мере, зашивать прореху на боку можно не опасаясь, что нарушу сложную систему переплетения магических потоков…
Идея поднять затонувшие лодки монахами воспринялась на ура. На реке лодка лишней не бывает. В Гуляйполе они не плавали, но возможности перемещаться по реке, может, даже пройти по Великой, упустить не могли. Превратить флот из подводного в самый обычный речной решили завтра.
Лебедку сделали из пары блоков, подцепили за нос и за корму, ручным воротом стали вытягивать. Со дна сорвали катер легко — не успело его сильно засосать, к поверхности тоже подтянули на раз, а вот дальше пошло туго. Пришлось связать пару бревнышек на манер плотика, подойти на нем к катеру вплотную и поработать ведром вместо черпака — дно у катера было целехоньким. Бандиты хотели, видно, сами поднять потом, да не судьба…
Откачав большую часть воды и перепрыгнув в катер, я занялся осмотром мотора и при этом был приятно удивлен: движок, упакованный в непромокаемый мешок изрядных размеров, лежал на дне катера.
Через полтора часа катер уже сносно держался на поверхности воды, мотор был распакован и осмотрен, его можно было устанавливать, чем и занялись Паисий с Александром. Мне досталась почетная роль охранника, которую я выполнил с удовольствием, растянувшись на берегу на охапке хвороста.
Мотор казался вполне рабочим, но топлива в нем было только для того, чтобы он, прочихавшись, неожиданно сильно рыкнул и заглох. Выяснилось, что был перебит бензопровод, и не будь на моторе каких-то защитных заклинаний, которые просто обязаны были быть, по утверждению Паисия, весь агрегат давно бы взорвался.
— Ничего, Петя, до Арсайла на веслах дойдем, хоть и против течения, а там починимся и топлива купим! — Даже при таком раскладе ценность катера и мотора была достаточно велика, чтобы не попробовать его починить.
Пришлось признаться, что в Арсайл мне совсем не надо: повторно навещать Конкруда в мои планы не входило.
— Ну так до Гуляйполя тебя по течению сплавим, у бандитов починимся, заправимся, а там уж поднимемся вверх по течению, на моторе уже!
— Вы же не хотите к бандитам ехать, я правильно понимаю? — Чего общего может быть у бандитов и этих чудаков… Но Паисий уверил меня, что цепочка рассуждений: «Я покупаю бензин у бандитов, даю им деньги, а потом на мои деньги они снаряжают рейд по Великой, так что я тем самым оплачиваю бандитский рейд», — верна лишь отчасти. Все равно механики и мастера по починке лодок, катеров, яхт и хаус-ботов в Гуляйполе живут. То, что эти мастера в своих мастерских получат немного денег от монахов, не означает автоматического спонсирования бандитского рейда. Хотя, если доводить все до логического конца, не надо бы в Гуляйполе ничем пользоваться… но есть долг благодарности, и он важнее… В принципе можно было бы отправить монахов в Арсайл одних, но мне почему-то не хотелось и думать об этом.
ГЛАВА 9,
В Гуляйполе я плыл королем: катер был готов еще к вечеру, его подлатали, даже бронелист попытались приладить на место, но потом отказались от этой идеи. Зато заново покрасили верх быстросохнущей краской и чуть-чуть нарастили борта — с помощью досок и гвоздей, варварским способом. Это было нужно в первую очередь для того, чтобы катер не расстреляли те, от кого так улепетывал Слива. Конечно, такие детские уловки никого обмануть не могли, но я был уверен, что главного мы добьемся — нас не расстреляют, не спросив имени-отчества. А уж дальше, если будут выяснять, откуда катер, то монахи от нового ректора, тьфу ты, предводителя бандитов могут и премию потребовать. За Сливу.
На катере установили весла, и с рассветом Александр сел «впередсмотрящим-загребающим», я уселся рядом с ним, немедленно задрав ноги на обшивку, Тихон — на заднюю баночку, а вот Паисий оттолкнул нас с берега да остался в монастыре на хозяйстве. Александр ловко управлялся со своим веслом, я смотрел на лениво пробегающие лесистые берега Свены, даже не делая вида, что готовлюсь к отражению возможной атаки, Тихон же, несмотря на свой болезненный вид, ворочал тяжеленным рулевым веслом как заправский речник. Паруса решили не поднимать — мачта все равно была самодельной, а сам парус не заслуживал и рядом лежать с лоскутным одеялом. Пошит он был самолично мной из той самой надоедливой плащ-палатки, всякой ветоши и моей подпорченной нательной рубахи, и, если честно, я был только рад тому, что парни постеснялись его ставить. Белеет, понимаешь, парус одинокий…
Переход по Свене был недолгим. Плыли по течению всего-то часа три с половиной, до впадения ее в Велагу. Тихон держал катер прямо по середине течения, на стрежне, и я совершенно не почувствовал, что мы перешли из одной реки в другую. Но ноги с борта убрал и стал более внимательно смотреть по сторонам, потому что, в отличие от Свены, к Велаге вело большое количество проток, а в разросшемся камыше между ними можно было спрятать всю ярославскую конницу и всю ярославскую рать. Еще через два часа мы подошли к бую, который информировал лодки, спускающиеся по течению, что впереди нас ждет Гуляйполе. Дальше буи стали попадаться едва ли не через каждые двести метров. Прихотливые отмели у Велаги, весьма прихотливые…
Швартовка на пассажирском причале Гуляйполя произошла буднично — как будто в самом обыкновенном порту любого из Новых княжеств. Шустрый друэгар, закреплявший конец, что-то втолковывал монахам, Александр, лихо сбив на затылок свой колпачок, именуемый скуфейкой, начал даже торговаться, а я уже выскочил на причал и, махнув на прощание скитникам, пошел по пристани, во все глаза рассматривая этот город-республику, где воплощалось правило «Анархия — мать порядка».
Конечно, попрощаться с монахами можно было бы и сердечнее, но мы заранее договорились, что никаких соплей не будет — мало ли кто наблюдает за катером. Скорее всего, мы переосторожничали: вряд ли Слива позволял кому-нибудь даже один взгляд бросить на катер, который должен был, в случае чего, спасти его шкуру.
Каблуки моих сапог выбивали по деревянной пристани бойкую дробь, я любовался на огромные хаус- боты, вальяжно стоящие у причала, который иначе чем «золотой милей» нельзя было назвать.
— Корнеев! Корнеев! Петр Андреевич! — позвали меня с террасы одного из домов, пардон, с верхней палубы хаус-бота.
Чего мне стоило не побежать, а спокойно оглянуться, не знает никто.
«Неужели так быстро поймали?» — Этот вопрос чуть не заставил меня рвануть со всех ног вдоль
