своему благодетелю сольные концерты и представления.
Еще через пять лет заключенный научил муравья танцевать, а к окончанию двадцатилетнего срока тот мог уже играть на дудочке.
И вот, когда день его освобождения был уже не за горами, заключенный начал понимать, что в его распоряжении имеется величайший телевизионный исполнитель, доселе невиданный. И он станет богатым, знаменитым...
В день своего освобождения экс-заключенный помчался в ближайший кабак праздновать свободу. Он заказал четыре чарки и, пока их выпивал, извлек спичечный коробок, вытряхнул на прилавок муравья и попросил его сыграть. Муравей был на высоте, прелестно исполняя «Пронзенное стрелою сердце». Он был бесподобен. Его владелец, сияя от удовольствия, окликнул бармена и кивнул сторону муравья.
«Что ты об этом думаешь?» - спросил он.
Услышав его, бармен поднял руку, стукнул по прилавку и убил муравья.
«Простите, сэр, - сказал он, - это все проклятая жара».
У бармена свое истолкование. Он и не взглянул на того муравья. Это было в порядке вещей: кто-то, какой-нибудь посетитель обычно подзывал его и говорил: «Смотри, на столе муравей» - и он убивал муравья со словами: «Это все проклятая жара».
Но на этот раз он убил одного из самых ценных муравьев. Вот что происходит, когда вы привносите свое истолкование.
Мастер применил отличное средство, благодаря которому ученики отправились на поиски своего нового Мастера. Но истолкования убили бы муравья. Все, что им предлагалось, противоречило завещанию. И ни у кого не возникло даже малейшего представления о том, что на самом деле имел в виду Мастер.
Старая ирландская леди-католичка лежала на смертном одре. Позвали за священником, который должен был исполнить последний ритуал. Священник взял ее за руку и сказал:
- Теперь, Мэри, ты знаешь, куда уходишь, не так ли?
- Да, отец, - ответила та.
- Ты была праведна всю свою жизнь, не грешила, каждый день молилась и была благочестивой женщиной.
- Ах, да, отец, я всегда была хорошей католичкой, - промолвила Мэри.
- Тогда я должен тебя спросить, Мэри, прежде чем ты отправишься к св. Петру. Ты готова ответить, Мэри? - осведомился отец Патрик.
- О да, отец, спрашивайте, что хотите.
- Хорошо, Мэри, я желаю знать вот что: ты хочешь, чтобы твой гроб был обит белой материей или пурпурной?
- Какая разница, отец? - не поняла Мэри.
- Хорошо, - продолжил отец, - если ты действительно была примерной женщиной, не испытывала вожделения, не прелюбодействовала, никогда не крала, не завидовала, не была жадной, не упоминала имени Господа всуе и была примерной католичкой, у твоего гроба будет белая обивка. Но если ты была грешницей, вожделела, прелюбодействовала, была жадной, суетной, завистливой, крала или упоминала имя Господа всуе и была плохой католичкой, у твоего гроба будет пурпурная обивка. А теперь я желаю узнать вот что: какой цвет обивки твоего гроба ты бы предпочла?
- Мэри закрыла глаза, подумала мгновение и сказала:
- Хорошо, отец, я предпочла бы белую обивку с маленькими пурпурными вкраплениями здесь и там.
Ваши истолкования будут отражениями вашего ума. Все, что вы говорите, отражает вас самих. Поэтому, когда Мастер дает вам средство, вам не стоит о нем размышлять - иначе вы его упустите. Размышление - верный способ его упустить. Вы должны над ним медитировать. А медитация не означает размышление, она просто означает удержание его в вашем сознании, просто удержание его там, не забывая о нем - только и всего. Молча сидеть, держа его там, не забывая о нем - только и всего. Не думая о нем ничего хорошего, а просто позволяя ему там быть. И рано или поздно что-то внутри вас откроется, и у вас будет видение. Видение это и будет смыслом того средства. Но чтобы вы узнали его, ваше внутреннее говорение обязательно должно исчезнуть. Но если ваше внутреннее говорение будет продолжаться...
А, между тем, ученики не только думали о нем сами, но и обращались к другим. Это было глупо. Какое оно имеет отношение к судье? Это же не судебное дело. Это, по сути дела, и не завещание. Мастеру нет дела до верблюдов и до того, как их поделить. Какое может быть Мастеру дело до подобных пустяков?
Но они пошли к судье. Какое отношение это имеет к судье? Это не имеет ничего общего с законом. Это не имеет ничего общего с повседневным миром. Они, должно быть, ходили к мудрым людям - к так называемым мудрым людям, мудрым в глазах мира: смекалистым, хитрым, расчетливым. И те предлагали разные варианты, но, к счастью, ученики не были удовлетворены никаким истолкованием.
Потом они натолкнулись на одну вещь, споткнулись об одну вещь - что эта проблема, похоже, неразрешима. Какие бы ни предлагались решения, они казались неуместными, неподходящими. Ни одно решение не представлялось полностью соответствующим ситуации. А сама проблема казалась неразрешимой и становилась тем неразрешимее, чем больше они собирали советов и людей. Поэтому на этот раз в их сознании зародилась одна идея: они должны искать кого-то, кто умел бы решать неразрешимые проблемы. Именно это люди дзен называют коаном, неразрешимой проблемой. Ее можно решить, но не с помощью логики, не с помощью размышления. Она решается интуитивной энергией. Она решается молчанием, а не словами, не диаграммами. Она решается полным молчанием. На этот раз они ближе подошли к сути. И потому начали искать человека, который умел бы решать неразрешимые проблемы.
А суфии известны своим умением решать неразрешимые проблемы. На самом деле, все великие проблемы неразрешимы оттого, что жизнь - это тайна, и она не может быть решена. А суфиев интересует сама тайна, а не ее решение. Все религиозные люди, все религиозные искания имеют дело с неразрешимым.
Сначала они пошли к судье, законоведу, управителю и им подобным. После чего начали осознавать, что проблема оказалась неразрешимой, и что ни одно решение не было подходящим. И тогда они стали думать: «Мы должны пойти к кому-то, кто интересуется неразрешимыми проблемами, тайной жизни».
Суфии говорят, что ваши проблемы не могут быть разрешены в том виде, в котором они существуют, до тех пор, пока Мастер не добавит вам что-то от своего бытия. В этом заключается смысл всей истории.
Итак, имеется семнадцать верблюдов. Эти семнадцать верблюдов и есть вы. Невозможно решить, что бы то ни было, пока вы не придете к человеку сострадания, который готов не только решить вашу проблему, но и вовлечься в вас - вот в чем смысл. История эта потрясающе красива.
Они ходили ко многим, но никому не пришло в голову, что можно добавить еще одного верблюда, и что как только верблюдов станет восемнадцать, все будет просто, их можно будет поделить.
Мастер - это тот, кто готов вовлечься в вас. Когда вы сдаетесь Мастеру, он распахивает вам все свои двери, он доступен вам, он вовлекается в вас. Вы предаетесь ему, а он предается вам. Вы ничего не сдаете. Вам нечего сдавать. Вы отдаете лишь то, чего у вас нет, а Мастер начинает давать вам то, что у него
