на внешнем, но на самой способности познания.
Когда ребенок находится в лоне матери, он полностью спит. Первые месяцы в лоне матери он глубоко спит. Йога называет это состояние состоянием сушупти, сном без сновидений. Потом к концу шестого или седьмого месяца, ребенок начинает немного видеть сны. Его сон нарушается. Он перестает быть абсолютным. Что-то происходит снаружи, какой-то шум, и сон ребенка нарушается. Вибрации достигают его, и в глубоком сне он начинает отвлекаться и начинает видеть сны. Сон без сновидений — это первая ступень сознательности.
Вторая ступень: сон плюс сновидения. На второй ступени сон остается, но появляется новая возможность, возможность видеть сны. Потом, когда ребенок рождается, появляется третья возможность. Мы обычно называем это состояние состоянием бодрствования. Это еще не истинное пробуждение, но начинает действовать новая возможность, и это возможность мыслить. Ребенок начинает мыслить.
Первое состояние было состоянием без сновидений, второе состояние — это сон плюс сновидения, плюс мышление, но сон все еще остается. Сон еще не полностью нарушен. Вы остаетесь сонными в процессе мышления. Ваше мышление - это ничто иное, как другой способ сна. Ваш сон не прерывается. Это обычные состояния. Редко человек возвышается выше этого третьего состояния мышления. И в этом заключается цель йоги: достигнуть состояния чистой осознанности, такого же чистого, как первое состояние. Первое состояние — этот состояние чистого сна, а последнее состояние — это состояние чистого пробуждения, чистой осознанности. Когда однажды ваша осознанность становится такой же чистой, как глубокий сон, вы стали буддой, вы достигли. Вы вернулись домой.
Патанджали говорит:
В любое мгновение, когда вы закрываете глаза, сначала вы увидите мысли, слой мышления окружает вас, мысли вибрируют. Одна мысль приходит, а другая уходит. Это толпа, движение. Оставайтесь молчаливыми несколько секунд, и внезапно вы увидите, что мышления больше нет, но начались мечты. Вы мечтаете о том, что стали президентом страны, или нашли золотой кирпич на дороге, или нашли прекрасную женщину или мужчину, и внезапно вы начинаете проецировать, появляются мечты. Если вы будете продолжать мечтать долго, наступит одно мгновение, в которое вы просто уснете, потом мышление, потом мечты, сон, и после снова мечты и мышление. Так протекает вся ваша жизнь. Истинная осознанность вам еще не известна, и эта истинная осознанность, как говорит Патанджали, разрушит невежество. Не знание, а осознанность. Мы собираем знание, чтобы просто обмануть себя и других.
Я слышал, случилось так. В маленькой школе случилось так, что проверяющий спросил у учеников: «Кто разрушил стены Иерихона?» И один из учеников, парень по имени Билли Грин, ответил уверенно: «Это был не я, сэр!» Проверяющий был потрясен таким образчиком невежества и в конце визита поставил этот случай на обсуждение перед учительским советом. «Знаете ли вы, — сказал он, — я спросил у класса, кто разрушил стены Иерихона, и молодой Билли Грин сказал, что это был не он!» Учитель сказал: «Билли Грин, да этот парень всегда был правдивым. И если он говорит, что это не он, значит так и есть».
Проверяющий ушел из школы, не сказав больше ни слова, но написал рапорт об этом министру просвещения в письменной форме. И в надлежащее время он получил такой ответ: «Уважаемый сэр, разрушение стен Иерихона, относится к другому ведомству, к министерству труда. И я отослал ваше письмо туда».
Но никто не хочет признать простой факт, что они не знают. Каждый пытается, какой бы ни был вопрос, каждый пытается ответить. Вы должны схватить себя за руку. Кто-то спрашивает у вас что-то, кто- то говорит о чем-то, чего вы не знаете, но вы начинаете давать комментарии, советовать, говорить что-то, чтобы вас не признали невежественными, чтобы никто не подумал, что вы невежественны. Но первое начало осознанности начинается с признания того, что вы невежественны. Невежество может быть разрушено, но не в том случае, если вы не признаете этого.
Когда Успенский, великий ученик Гурджиева встретился с мастером впервые, он был уже очень знаменитым, известным человеком во всем мире. Гурджиев был неизвестным, а Успенский был уже очень хорошо известен. Он уже написал одну из самых известных книг этого столетия Терциум Органум. Это была смелая попытка. На самом деле в этом столетии ни один человек еще не написал такой смелой книги. С присущим ему мужеством Успенский назвал свою книгу третьим каноном мысли, Терциум Органум. Первый канон был изложен Аристотелем. Второй был написан Беконом. И, как говорит Успенский: «Я написал третий канон мысли». Он сказал: «Первый и второй — это ничто перед третьим. Третий существовал до первого». Это была действительно смелая попытка, и не эгоистическая. Этот вызов был не ложным.
Когда Успенский пришел к Гурджиеву, Гурджиев посмотрел на него. Он увидел человека начитанного, который много знал, который знал о том, что другие также знают, что он много знает. Гурджиев дал ему листок, чистый лист бумаги, и попросил его пойти в комнату и записать на одной стороне все, что он знает, а на другой стороне то, чего он не знает. Потому что работа с ним могла начаться лишь тогда, когда он поймет четко, что он знает, и чего он не знает. Гурджиев сказал: «Помни, я приму за твое знание лишь то, о чем ты напишешь, что знаешь. Я приму это, и мы никогда не будем говорить об этом. На этом все закончится, ты знаешь. Но мы будем работать над тем, о чем ты напишешь, что не знаешь». Но сначала, как сказал Гурджиев, нужно выяснить, что ты знаешь, и чего ты не знаешь.
Успенский вошел в комнату. Он начал думать о том, что знает, впервые в своей жизни. И он не смог написать ни одного слова на листке. Он думал о Боге, об уме, об осознанности, о душе, о мире. Но что он знал? Впервые ему задали такой откровенный вопрос. Он знал многое о Боге, и знал многое о душе, и знал многое об осознанности. Но он на самом деле не знал о Боге. Это была всего лишь информация, это не было опытом. И до тех пор, пока что-то не станет вашим опытом, как вы можете сказать, что знаете об этом?
Вы можете знать о любви, но это не настоящее знание. Вы должны пройти через любовь, вы должны пройти через огонь любви. Вы должны сгореть, вы должны принять этот вызов, и когда вы выйдете из любви, вы будете совершенно другими. Вы будете полностью отличаться от того человека, которым были до того, как полюбили. Любовь преображает. Информация никогда не преображает вас. Информация продолжает быть дополнением. Кем бы вы ни были, она просто добавляется к вам. Она становится как сокровище для вас, но вы остаетесь теми же. Опыт меняет вас. Истинное знание — это не накопление, это преображение, мутация. Старое умирает, и новое рождается. Это тяжело...
Успенский пытался, как только было можно, найти, по крайней мере, ряд вещей, потому что это ранило его эго. Но он не мог даже написать: «Я знаю себя». Если вы не узнали свою основную сущность, как вы можете написать? Была холодная ночь, но он начал потеть. Всего лишь мгновением раньше он дрожал от холода. Все его бытие было поставлено на кон. Он начал чувствовать слабость, у него создавалось такое ощущение, что он потеряет сознание. Шли долгие часы, после чего Гурджиев постучал в дверь и спросил: «Ты написал хотя бы что-нибудь?» И Гурджиев увидел, что этот человек изменился. Он просто сидел с пустым листком бумаги. Это превратилось в великую медитацию, в дза-дзен. Он отдал пустой листок бумаги Гурджиеву и сказал: «Я ничего не знаю. Я совершенно невежественный. Примите меня как своего ученика». Гурджиев сказал: «Тогда ты готов... признать свое невежество — это первый шаг к мудрости».
Патанджали говорит, что вы аморальны, но это следствие, что вы жадные, но это следствие. Когда вы гневаетесь, это следствие. Найдите причину. Не продолжайте бороться со следствиями, потому что это вам не поможет. Вы можете бороться с жадностью, но она снова появится откуда-то еще. Вы можете бороться с гневом, но он будет подавлен и взорвется откуда-то еще. Следствия не могут быть разрушены из-за того,
