обменялись задумчивыми взглядами. – Давайте заключим сделку. Если вы позволите мне уйти, деньги ваши. За исключением стоимости авиабилета, чтобы мне уехать из страны. Ну давайте же, ребята, – быстро добавил Джонатан, когда Дейв и Фредди недоверчиво уставились на него. – Я не собираюсь обводить вас вокруг пальца. Я не смогу сообщить о вас в полицию, ведь тогда мне придется давать показания против самого себя. Единственная возможность заполучить деньги – это сговориться с Мари Кристой, но ее интересует только этот инвалид. Если она не сделает того, что обещала, тогда ему придется лежать здесь до тех пор, пока он не сгниет. Может, она и желает такого конца для всех нас, но никогда не позволит, чтобы пострадал несчастный паралитик. В этом она вся.
Прошло достаточно времени, прежде чем Дейв и Фредди кивнули в знак согласия. Они подняли Кристу на ноги и проводили до входной двери.
– Лучше мы поедем на моей машине, – предложил Джонатан. – Я спрятал ее на скотном дворе. Чтобы не вызывать никаких подозрений, лучше уехать отсюда так, словно Мари Криста отправилась на сеанс терапии.
– Все кажется очень подозрительным, пока этот слизняк валяется возле порога, – ухмыльнулся Фредди.
– Мы оттащим его на скотный двор. Там с ним ничего не случится. – Джонатан повернулся, вытащил телефонный провод из розетки и убрал аппарат на верхнюю полку в кухне, чтобы Леви не смог достать его.
Надев маски, трое мужчин вышли наружу вместе с Кристой. Пока Дейв и Фредди оттаскивали обмякшее тело Леви на скотный двор, чтобы бросить его там на кучу соломы, Джонатан тайком поднял свой пистолет.
Улыбаясь самому себе, Джонатан проехал по гравиевой дорожке и взял курс на окружную больницу Канима. Он еще не выехал из леса, а в его голове уже созрел четкий план действий. И если все пойдет так, как он рассчитывал, через пару дней он уже будет греться на солнечном пляже в Рио.
Как только старая двухтонная машина выехала со скотного двора, Леви Купер приподнялся на локтях. Прикинувшись бесчувственным, он смог подслушать разговоры в доме и на скотном дворе. Кроме того, его оставили одного. Он также увидел лицо сидевшего за рулем мужчины, когда тот снял маску, прежде чем уехать. Леви не знал имени бывшего мужа Кристы, но он с первого же взгляда распознал этого ублюдка.
Перевернувшись, Леви соскользнул с кучи соломы и пополз со скотного двора на улицу. Хотя бывший муж Кристы отключил и убрал все телефонные аппараты в доме, у Леви в кармашке инвалидного кресла лежал его мобильный телефон. И если ему удастся добраться до него, он сможет позвать на помощь.
Леви сморщился от боли, когда выполз на гравиевую дорожку, ведущую к дому. Он приехал к Кристе, надеясь договориться с ней. А теперь вообще неизвестно, что с ней произойдет. И хотя какое-то время она не будет стоять у него на пути, совесть нещадно мучила Доггера.
Несмотря на те трудности, которые возникли у Леви из-за Кристы, он не мог забыть, как она принесла ему то специальное седло, чтобы он участвовал в соревнованиях вместе с остальными ковбоями. Он также не мог забыть ее великодушие и отвагу, ее щедрое сердце.
Хотя Криста стояла на пути воплощения его планов, Леви все равно с благодарностью вспоминал их совместные терапевтические сеансы. Более того, что-то происходило между ней и Нэшем. Хотя молодая докторша раздражала Нэша и он злился на нее, ему тем не менее не понравится, если Криста пострадает от рук наемных бандитов.
Запыхавшись и совсем выбившись из сил, Леви упал на землю, чтобы немного отдохнуть. Ему все же удалось проделать большой путь до дома, когда руки перестали слушаться его. Леви чувствовал такой огонь в легких, словно внутри него вспыхнул лесной пожар, а рукава его рубашки висели клочьями, обнажая ободранную кожу на локтях и кистях рук. Он не имел ни малейшего представления о том, в каком состоянии находятся его ноги, но если они пострадали так же сильно, как руки и грудь, то он будет совершенно разбит, когда доберется наконец до дома.
Собираясь с силами, Леви прикинул расстояние до своего инвалидного кресла, которое они спрятали за автофургоном. Он прополз уже пятьдесят ярдов – ему показалось, что десять миль, – и еще оставалось преодолеть не менее тридцати ярдов.
«Не забывай, что ты ковбой, Доггер», – решительно напомнил себе Леви. Он грустно улыбнулся, вспомнив, какое бесчисленное количество раз произносил эту известную фразу Нэш в то время, когда участвовал в родео. В любой сложной ситуации или когда раны ныли так, что хотелось закричать от боли, настоящий мужчина должен был сжать зубы и действовать на грани своих возможностей.
И сейчас как раз такой случай, когда Леви придется поступить как истинному ковбою. Он просто обязан сделать то, что необходимо, и рядом нет никого, кто смог бы помочь ему в этом. Леви ничего не добьется, если будет просто беспомощно валяться на холодной земле и ждать помощи, которая, возможно, никогда не придет. Ему необходимо добраться до этого проклятого телефона прежде, чем смерть Кристы ляжет тяжким грузом на его совесть. И уже не в первый раз Леви напомнил себе, что его попытка поступить по-геройски, невзирая на плачевное физическое состояние, лишь укрепит привязанность Нэша.
Смешно, не правда ли? Леви невольно задумался. Кто бы мог подумать, что выпавшее на его долю тяжелое испытание лишь сыграет ему на руку, даже если он будет окончательно покалеченным и разбитым к тому времени, когда к нему придут на помощь.
Криста пыталась срочно что-нибудь придумать, несмотря на ужасную головную боль. Она всегда считала себя находчивой, но дуло пистолета Джонатана убедило ее в противоположном. Зажатая на заднем сиденье между двумя здоровенными мужчинами в черных масках, она размышляла, удастся ли ей остаться в живых после этой переделки и в каком состоянии окажется Леви, когда кто-нибудь все же обнаружит его.
«Большое спасибо тебе, Джонатан, ублюдок», – кипела от гнева Криста, уставившись в затылок крашенной в черный цвет головы своего бывшего мужа. Джонатан мчался по дороге на предельной скорости, гравий градом летел из-под колес старой машины словно град. Как всегда, Джонатан думал лишь о себе. Сейчас его интересовало только одно – как спасти свою шкуру. В это положение он попал по собственной вине – никто не заставлял его связываться с преступниками. Он просто расплачивался за свою жадность и нетерпеливость, за желание стремительно разбогатеть.
С первых же дней женитьбы Джонатан старался показать всему миру и своему напыщенному отцу – в особенности своему напыщенному отцу! – что он, Джонатан, самый гениальный человек на свете. А ему удалось доказать только одно – что он оказался настолько глупым, чтобы быть пойманным с поличным.
