– Тот, что стоит у тротуара?
Я кивнула.
– Он похож на те, на которых гоняют Ангелы Ада.
– Да, это «Харлей».
Тут до нее наконец дошло. Волосы. Глаза широко открылись, челюсть отвисла.
– Твои волосы, – прошептала она.
– Я решила попробовать что-нибудь новенькое.
– Бог мой, ты теперь похожа на…
– Мадонну?
– Нет, на Арта Гарфункеля.
Я оставила куртку, шлем и сумку в холле и села на свое место за столом.
– Как раз вовремя, – заявила бабушка. – Мать честная! Ты посмотри на себя! Ты похожа на того придурочного певца.
– Я знаю, – огрызнулась я, – знаю.
– Где Джозеф? – спросила мама. – Я думала, он придет ужинать.
– Мы вроде как… разошлись.
Все прекратили жевать, кроме папы. Отец воспользовался паузой, чтобы положить себе еще картошки.
– Это невозможно, – простонала мама. – У тебя же платье!
– Я отказалась от платья.
– Джозеф об этом знает?
– Ага. – Я старалась вести себя спокойно, нормально есть, попросила сестру передать фасоль. Я справлюсь, решила я. Я – блондинка. Я могу все.
– Это все из-за волос, да? – спросила мама. – Он отменил вашу свадьбу из-за волос.
– Я отменила свадьбу. И я не хочу об этом говорить.
Раздался звонок, и Валери вскочила со стула.
– Это ко мне. У меня сегодня свидание.
– Свидание? – удивилась мама. – Замечательно. Не успела приехать, и уже свидание!
Я мысленно закатила глаза. Моя сестра совершенно беспомощна. Так получается, если растешь хорошей девочкой. Так и не узнаешь ценность и пользу лжи и обмана. Я никогда не приводила своих кавалеров домой. Если ты встречаешься с парнем в магазине или в кино, твои родители не получат инфаркта, заметив татуировку на твоем поклоннике или проколотый язык. Или, как в данном случае, лесбиянку.
– Это Джанин, – сказала Валери, представляя низенькую темноволосую женщину. – Я познакомилась с ней во время собеседования в банке. Работу я не получила, но Джанин предложила мне встретиться.
– Но она женщина, – сказала мама.
– Да, мы лесбиянки, – подтвердила Валери.
Мама упала в обморок. Бух. Прямо на пол.
Все вскочили и окружили ее.
Она открыла глаза, но примерно секунд тридцать лежала совершенно неподвижно. Затем закричала:
– Лесбиянка! Пресвятая Богородица! Фрэнк, твоя дочь лесбиянка!
Отец, прищурившись, присмотрелся к Валери.
– Это мой галстук ты нацепила?
– Это свинство с твоей стороны, – резонно заметила мама, все еще лежа на полу на спине. – Все эти годы, когда ты была нормальной, ты жила в Калифорнии. Теперь же, приехав сюда, ты превратилась в лесбиянку. Разве недостаточно, что твоя сестра убивает людей? Что за семья такая?
– Я почти никого не убила, – возразила я.
– Готова поспорить, в том, чтобы быть лесбиянкой, много положительного, – заметила бабушка. – Например, не придется волноваться, поднято ли сиденье унитаза.
Мы с разных сторон взяли нашу матушку под руки и поставили на ноги.
– Ну вот, все в порядке, – прочирикала Валери. – Тебе лучше?
– Лучше? – с ужасом повторила мама. – Лучше?
– Ну, мы пошли, – сказала Валери, отступая в холл. – Не ждите меня. У меня есть ключ.
Мама извинилась, пошла на кухню и грохнула еще одну тарелку.
– Раньше она никогда не била тарелки, – сказала я бабушке.
