Пациент пел, время от времени отпивая большими глотками из бутылки с дешевым ромом, и, будучи слишком пьяным, явно не чувствовал боли. Многие порезы были незначительными, и их было легко обработать, но глубокий разрез на правой руке оказался инфицирован и воспалился. Когда мужчина потянулся за бутылкой снова, Эли тоже протянул к ней руку, чтобы убрать со стола инструменты. Она упала, и ром вылился на глубокий разрез, заставив жертву взвыть от боли.
Обработав и забинтовав рану, Эли предложил мужчине прийти на следующий день. Если инфекция вызовет гангрену, его придется направить в соответствующую больницу для ампутации.
Когда больной пришел на следующий день, Эли с удивлением обнаружил, что краснота, воспаление и гной исчезли.
Пораженный, Эли уставился на это чудо, затем вспомнил о разлитом роме.
В его амбулатории его не было, нашлась только бутылка с дешевым виски на дне, оставшаяся после последней проведенной здесь студенческой вечеринки. Эли обработал все порезы на правой руке с помощью виски, выливая его на раны, отчего пациент рычал, не столько от боли, сколько от гнева:
– Пропала такая хорошая выпивка!
Остальные порезы на левой руке и один на шее Эли обработал обычным способом, без спирта. Несколько дней спустя, когда пациент появился в амбулатории снова, чудо подтвердилось – порезы, продезинфицированные при помощи виски, зажили быстрее и аккуратнее, чем те, которые обрабатывались обычным способом.
«Мой дорогой Эли, – писал ему доктор Браун по-немецки четыре месяца спустя. – Следуя твоему совету, я использовал любые спиртные напитки для обработки всех открытых ран и порезов, испробовав их сначала на себе, а потом уже на инфицированных пациентах. Результаты оказались такими же, как и у тебя. Даже из-за одного случайного открытия тебе стоило провести эти годы в Эдинбурге».
ГЛАВА 24
Осенью 1772 года Эли бен-Ашер во второй раз в своей жизни прибыл в порт города Бостона и продолжил путь в почтовой карете в Провиденс штата Род-Айленд, там купил горячую лошадку, назвал ее Скотти и немедленно выехал, направляясь домой в Уитли. Все в нем: темное пальто с серебряными пуговицами, франтовато укороченное по последней европейской моде, вьющиеся волосы, перевязанные коричневой сатиновой лентой, короткая элегантная бородка такого же красновато-золотистого цвета, как и волосы; выразительные карие глаза и длинные, как у девушки, ресницы; интересное бледное лицо – в Эдинбурге слишком много времени пришлось провести в помещении – и полные чувственные губы – привлекало внимание женщин, особенно с престижным словом «Доктор» впереди имени.
Уитли не стал исключением: если приветствия герра доктора были теплыми и добрыми, вдовы Вильямс – любящими и слезливыми, то город просто разразился неумеренными комплиментами: модная одежда, титулованное имя, произносимое как «доктор Бенраш», – все обеспечило ему радушный прием.
– Боюсь, герр доктор, – пожаловался однажды вечером Эли, – если это радушие продолжится, однажды утром могу проснуться в кровати с женой, не имея представления, где, когда и как ее подцепил.
Хихиканье герра доктора перешло в громкий смех.
– Я больше верю в твою стойкость, нежели ты сам.
– Надеюсь на это, но… – Эли уныло пожал плечами и подошел к существу вопроса. – Вы составили какие-нибудь определенные планы на наше будущее, пока меня не было?
Доктор Браун вздохнул.
– Много планов, Эли. Остановился на Филадельфии, но…
– Мне тоже нравится Филадельфия, – нетерпеливо прервал его Эли.
– …но, – герр доктор продолжил спокойно, – боюсь, что человек предполагает, а Бог располагает.
– И чем Он располагает на этот раз? – тихо спросил Эли, неожиданно потеряв весь свой юмор.
– Под угрозой наши общие планы, но это определишь ты – мне важно знать твое мнение, как коллеги по профессии.
Они прошли в заднюю комнату, имевшую отдельный вход и используемую только для пациентов. Молодой доктор провел обследование кропотливо и тщательно, старый в это время насмешливо смотрел на своего протеже.
– Ну как, Эли? – потребовал он ответа.
Эли сглотнул от волнения несколько раз, лицо стало бледнее обычного.
– Запомни, – спокойно подбодрил его герр доктор, – ты должен говорить как врач и коллега, а не как друг.
Эли через годы услышал голос своего отца: «Если ты хочешь стать мужчиной, должен научиться не избегать правды».
Большим усилием воли он заставил себя собраться.
– Наверно, соглашусь, – сказал он, – с диагнозом, который вы себе, безусловно, поставили.
– Никогда не слышал, чтобы излечивались такие раковые опухоли, а ты? – спросил тихо доктор Браун.
– Нет, герр доктор. – Его голос был твердым, но слегка охрипшим.
– Поэтому тебе следует поехать в Филадельфию одному.
– Нет, герр доктор – останусь с вами на столько времени, сколько буду нужен вам.
– Не могу возражать против того, чего очень хочется. – Он улыбнулся Эли. – Это продлится недолго – год, возможно два.
