Год первых открытий для Элен одновременно подвел черту под другим важным делом – она наконец-то выплатила пятитысячный долг Фила!
– Сегодня угощаю я! – объявила Элен, входя в офис Лью с корзинкой для пикников – прелестной и дорогой плетеной корзинкой, которую Фил купил в «Эберкромби и Фитч», и которой Элен не пользовалась после его смерти. – Мы можем пойти в парк.
Был прекрасный майский день, теплый, с нежной зеленью и почти прозрачными облаками, которые высоко плыли в голубом небе.
– Элен, мне очень жаль, – ответил Лью, – но архитектор, с которым я должен был встретиться на двадцатом этаже в половине четвертого, только что позвонил мне и сказал, что он должен в четыре улетать в Вашингтон, поэтому он будет здесь через час.
– Вы наконец решили оформить аренду? – спросила Элен.
Лью кивнул:
– Мы заключили сделку на тех условиях, которые нас устраивают.
– Тогда у нас будет пикник на двадцатом этаже, – решила Элен.
– Прекрасная идея, – сказал Лью, вставая.
Когда они шли к лифту, Элен обратила внимание на разбросанные куски драпировки в офисе Макса.
– Джоанна, – объяснил Лью. – Это она занимается оформлением его офиса.
– Я думала, что Макс им никогда не пользуется, – заметила Элен.
– Отец действительно там никогда не бывает, – ответил Лью.
– Тогда зачем обновлять его?
Лью пожал плечами.
– Кто ее знает! Она мне так надоела! Прибегает ко мне каждые полчаса, спрашивает, как мне нравится тот или иной оттенок краски, какой драпировочный материал кажется мне подходящим, сколько полок заказывать мастеру?
– Почему она не поинтересуется у Макса?
– Она говорит, что хочет сделать ему сюрприз.
– Что ж, сюрприз – это всегда приятно, – заметила Элен.
– Угу, – хмыкнул Лью. – Я тоже так думаю. Мне бы только хотелось, чтобы она оставила меня в покое.
Двадцатый этаж был призрачно пустым. Кругом стояли только козлы для распилки досок, различные дрели и листы отделочного пластика были прислонены к стенам и составляли единственные детали интерьера. Элен расстелила клетчатую скатерть в солнечном уголке и разложила продукты: зажаренного цыпленка с корочкой из горчицы и эстрагона, салат из свежей картошки, нарезанные помидоры с тертым сыром в соусе из растительного масла и мелко нарезанного базилика, на десерт у нее был приготовлен фруктовый салат с вишневкой и измельченными лесными орехами. Прихватила она и бутылку шампанского.
– Ого, шампанское, – удивленно воскликнул Лью.
– Нам есть что отметить, – Элен протянула Лью чек, который принесла с собой. – Четыреста тридцать два доллара. Я вышла из долговой кабалы!
– Элен, ты – потрясающая женщина, – сказал Лью, кладя сложенный чек в карман.
– Скажи честно, Лью, ты, наверно, думал, что никогда не увидишь этих денег?
– Ты абсолютно права, – ответил Лью, отрывая кусок курицы руками. Этот жест очень понравился Элен – в нем было что-то очень обыденное и честное. Ей не нравились люди, которые поклевывали пищу так, словно они делали одолжение, что отведали какое-то блюдо. – Я не верил, что ты сможешь это сделать. Мой отец был такого же мнения. Он до сих пор не может понять, как ты смогла выплатить мне долг. Он постоянно меня поддразнивает по этому поводу.
– Я, видимо, разрушила его представления о женщинах, – улыбнулась Элен.
– Ты права, – ответил Лью. – Он когда-то сказал мне, что женщины могут считать только до девяти – ведь беременность длится девять месяцев.
Элен расхохоталась и покачала головой. Это было совершенно в стиле Макса! Затем она попросила Лью рассказать ей, как ему удалось сдать двадцатый этаж на таких выгодных для фирмы условиях. Поедая приготовленные Элен закуски и попивая шампанское, они признались себе, какими важными стали для них обоих их нечастые совместные ленчи.
Для Лью Элен была единственной женщиной, с которой он мог обсуждать дела. Она разбиралась в проблемах наличности, задержках в поставках, в служащих с плохим характером, ошибках в производстве и кризисах – словом, в тысяче и одной деталях, из которых и складывается бизнес. В первый раз Лью осознал, как приятно разговаривать с женщиной о том, что было ему очень дорого. Как приятно и важно! В первый раз он начал понимать, какое очарование заключалось в Джоанне для Макса с точки зрения самого Макса.
Для Элен Лью олицетворял счастливое прошлое. Он был кем-то, на ком стоял штамп «одобряю», поставленный Филом. Она вспоминала, как Фил ей рассказывал, что она нравилась Лью. Как ни странно это было, но иногда ей казалось, что Фил подталкивал ее и Лью к более близким отношениям.
В отличие от Эла, чей интерес к делам «А Ля Карт» был чисто профессиональным, и от Уилсона Хобэка, который рассматривал «А Ля Карт» как символ ее общественного статуса, кстати, весьма важный символ, Лью как бы лично выигрывал от ее успеха, так как ее успех позволил ей выплатить долг Фила.
Но теперь, когда долг уже выплачен, у нее не было причин, чтобы продолжать встречаться с Лью. Да и Лью не мог придумать повода, по которому им можно было бы видеться время от времени. И Элен и Лью
