эффективным лекарством от ожирения, получит миллиарды. Честное слово! «Медлаб» дает мне все, что я хочу. Все!
И она начала работать, сгорая от честолюбия.
Элен тоже сгорала от своих честолюбивых стремлений.
Она послала заявку на участие в приеме по поводу открытия зимней выставки антиквариата и окунулась в работу в летнем сезоне. Она ни от чего не отказывалась: пикники и вечеринки, помолвки и свадьбы; дни рождения, бар-мицва, крещения. Ее бизнес процветал, развивался. Она обслуживала приемы прессы, аукционы, ленчи и коктейли, конференции предпринимателей, собрания «башковитых» и ленчи для директоров. Рейнхарт Эстес сменил гнев на милость, и она обслуживала все мероприятия Швейцарского торгового совета, где Рейнхарт был президентом, и его компаний по импорту часов и ювелирных изделий.
– Я использую два способа, – говорила Элен Каролине. – В конце недели я работаю, как рабыня, а в будни – как вол.
– Я рада твоему успеху, – сказала Каролина. – Но я не уверена, что ты действительно должна так много работать. Я помню, когда Томми работал, он всегда оставлял время для игры в сквош и два раза в неделю, безо всяких исключений, он плавал в бассейне Йельского клуба. Почему бы тебе иногда не брать «отгул»? Массаж, гимнастика – это просто необходимо.
– Гимнастика! – Элен засмеялась. – У меня этой гимнастики вдоволь – по двенадцать часов в день я поднимаю пятилитровые чугунные кастрюли.
– Но я все-таки думаю, что ты должна немного подумать о себе, – Каролина пыталась ее переубедить. – Мало кто из мужчин так много работает, как ты.
– У меня есть еще время, чтобы наверстать свое, Каролина, – сказала Элен. – Я много лет провела бесцельно, ничем не занимаясь всерьез. Теперь, когда детей нет дома, я могу работать в полную силу.
Денни учился в Пенсильванском университете, занимаясь финансами и маркетингом.
– Я собираюсь стать финансовым магнатом, – говорил Денни. – Миллионером. Если только ты не станешь раньше меня. – Ему было семнадцать лет, и он был очень привлекательным юношей, почти как Фил в его возрасте: тонкий нос с горбинкой, глаза оливкового цвета с золотистыми точками. Девушки находили его неотразимым; мужчины видели в нем друга или сына – они его идеализировали.
– Сомневаюсь, – улыбнулась Элен. – Мои желания куда более трезвые. Я хочу хорошо делать свою работу, стать известной. Может быть, известной всей стране.
И Элен уверенно шла по этому пути. По отчетам семидесятого года «А Ля Карт» достигла своего максимума – Элен заработала тридцать тысяч долларов.
– Прекрасное вложение капитала, – сделал Лью редкий для него комплимент. – «А Ля Карт» становится ценным предприятием. Твои акции поднимаются в цене.
Макс тоже своеобразно оценил ее работу:
– Вместо того, чтобы выпрашивать у меня деньги, ты бы поучилась у Элен, как вести дела, – сказал он как-то Джоанне.
Джоанна не сочла этот совет удачным.
Старшее поколение считало Джефа хипповатым. Высокого роста, худой, с рыжей бородой, с мягко очерченным ртом и умными, понимающими глазами за старомодными очками. Пожилые люди думали, что такие, как Джеф, обычно слоняются без дела, покуривают «травку» и слушают рок. Но это впечатление было обманчивым, так как Джеф был трудяга.
Он работал с тем же рвением, что и Бренда. Он был заряжен энергией – но с другим знаком, он хотел сделать для людей как можно больше добра. Начинал он, как и другие студенты-медики: получить диплом, поработать несколько лет у опытного врача и потом открыть свою практику.
Национальный съезд демократов в шестьдесят восьмом году резко изменил взгляды Джефа. Он работал в отделении скорой помощи после разгона демонстрантов полицейскими по приказу мэра города. Жестокость полицейских разбудила в Джефе дремавшее раньше чувство справедливости. Он превратился в идеалиста и феминиста. Он полностью пересмотрел свои планы на будущее. Он решил работать в общественном здравоохранении и посвятить все свое время, энергию и знания врача улучшению окружающего его мира.
Он работал с бедняками и инвалидами – выписывал рецепты на очки, проводил исследования на глаукому, удалял кисту, обрабатывал раны, накладывал глазные повязки. Он видел, насколько беспомощно чувствовали себя клиенты в этом лабиринте социальной и страховой медицины, оплаты социальной помощи, путали бесплатную медицинскую помощь с медицинским обслуживанием. Бедняки вовсе не обвиняли систему. Наоборот, по мнению Джефа, они были напуганы, робки, их неприятности вызывали у него все большее сочувствие. Он работал намного больше, чем ему полагалось: после работы он шел в больницу, чтобы проведать своих пациентов – все это бесплатно, по доброй воле.
Бренда и Джеф приходили домой поздно, усталые, но счастливые. Бренда, хотя была прекрасной кулинаркой, никогда не готовила еду дома. У нее не было времени.
– Обед – это вопрос выбора из нескольких вариантов «Мак-Дональдс», «Кентукки Фрайд» или «Чайниз», или пицца, когда мы спешим, – говорила она Элен, которая каждую неделю посылала им упакованную еду.
Но Бренда и Джеф не беспокоились о еде, их не волновала усталость, они были счастливы своей работой – с беспредельным будущим и волнениями каждого нового дня. После восьми месяцев работы Бренда уже ставила собственные опыты, ей дали в помощницы лаборантку, повысили жалованье на десять процентов. Она немедленно купила Джефу подарок – усилитель и предусилитель фирмы «Макинтош», о которых он давно мечтал.
В конце года Хейнрих Лебен вызвал ее к себе в кабинет и сказал, что Бренда могла бы сделать полезное дело для «Медлаба» и для себя. Он предложил Бренде поездить по университетам, рекламируя компанию и подыскивая талантливых студентов для будущей работы.
И Бренда отправилась в близлежащие университетские города на уик-энды – Бостонский университет, Амхерст, Вассар, где обучение было уже совместным, в университет Вермонта, в Массачусетский институт технологии, в Боудэн, в Смит и так далее – рассказывая о «Медлабе» и записывая имена наиболее
