столь не подобающем молодой леди месте. Но их дом – теплый и гостеприимный, здесь не было таких условностей. Джилли представляла, как хорошо здесь расти детям и доживать свой век старикам. Дом так же крепок и надежен, как и его хозяин. Это крепость, в которой пройдет вся их жизнь в любви и согласии.
В буфете Джилли обнаружила буханку свежеиспеченного хлеба и, вытащив из ящика стола нож, отрезала несколько ломтей. Наверное, было бы проще добежать до домика; где жили Бесси с Эроном, и попросить экономку приготовить горячий ужин. Джилли видела, что экономка очень любит Рейфа и с удовольствием сделает для него все возможное.
Подумав об этом, Джилли улыбнулась. Бесси и Эрон любят Рейфа, он платит им уважением и справедливостью, относясь к ним, как к членам семьи. Несмотря на ужасную трагедию, пережитую в детстве, он не утратил способности любить. Жестокому отчиму не удалось порвать в душе мальчика эту струну, об этом можно говорить с полной уверенностью.
Джилли понимала, что порой Рейф старался казаться куда более сердитым, чем был на самом деле.
Нагнувшись, девушка открыла дверцу дубового ледника и вынула кувшин холодного молока. Она налила высокий стакан, затем заметила в леднике свежую ветчину и положила несколько ломтиков на хлеб. На столе, накрытый стеклянной крышкой, стоял шоколадный пирог. Джилли не удержалась и, попробовав его, пришла в восторг.
Пытаясь отыскать достаточно вместительный поднос, она просмотрела несколько навесных шкафчиков и остановила выбор на большом фарфоровом блюде, красиво расписанном цветами и фруктами. Разложив еду на блюде, Джилли осталась довольна собой, надеясь, что и Рейфу понравится.
Было непривычно одновременно нести лампу и большое блюдо, поэтому она решила добраться до комнаты мужа в темноте.
Ей очень хотелось верить, что поступает правильно. Любовь стоит того, чтобы бороться за нее, даже если приходится сталкиваться с упрямством мужа. Если уж на то пошло, она могла быть не менее упрямой.
Удерживая одной рукой блюдо, Джилли нащупала другой дверную ручку. Ей не терпелось посмотреть, что находилось за этой дверью. Это была единственная комната, где она еще не была. Войти туда означало нарушить уединение Рейфа.
Джилли остановилась в нерешительности. Правила хорошего тона запрещали входить в комнату, которую леди Агата назвала бы sanctum sanctorum[4] джентльмена. Девушка вздохнула. Быть трусихой – не в ее правилах. Она открыла дверь и решительно переступила порог.
Зябко подернув плечами – в комнате на самом деле было довольно прохладно – Джилли опустила блюдо на пол и осторожно прошла вперед. Скорее всего, Рейф еще не заходил. Пробираясь наощупь, Джилли добралась, наконец, до открытого окна и закрыла его, а потом, дрожа от холода, принялась искать свечу или лампу.
Вытянув вперед руки, чтобы ни на что не наткнуться, она осторожно продвигалась по комнате, пока не дошла до кровати. Определив, где находится изголовье, девушка нащупала рядом прикроватный столик, а на нем – лампу. Джилли зажгла лампу и, разглядев напротив кровати каменный камин, растопила его. Осталось найти место для блюда с едой. Невысокий комод как нельзя лучше подошел для этого.
Закончив с приготовлениями, Джилли вернулась к камину, чтобы погреть озябшие руки, и только сейчас посмотрела на стену над ним.
Чуть выше массивной каминной полки висела картина. Девушка сразу узнала «Магдалину» работы Джорджи. Остановившись, она в немом изумлении уставилась на полотно. Броской позолоченной рамы больше не было, ее место заняла рама из темного дерева, куда лучше соответствующая содержанию картины, да и место было подобрано так, что лучше не придумаешь.
Джилли смахнула слезу. Рейф любит ее. Все сомнения, терзавшие девушку все это время в связи со странным поведением мужа, тотчас рассеялись. Доказательства его любви здесь, в этой спальне. Все, о чем она когда-либо молила Бога, сбывалось.
Остановившись перед открытой дверью в свою комнату, Рейф едва не вскрикнул от неожиданности. Он увидел женщину, которую буквально боготворил; она стояла у камина, окутанная мягким приглушенным светом, словно некое прекрасное видение.
Рейф зажмурился и снова открыл глаза, но Джилли не исчезла, она была настоящей, из плоти и крови, женщина, возвратившая ему веру и доказавшая, что любовь выше сомнений и ложной гордости.
А он – последний глупец. Боялся верить своей единственной. Боялся надеяться, даже мечтать не смел о том, что девушка, которую он любил больше жизни, так же сильно любит его.
Рейф очень боялся разочарования и, будучи очень уязвимым, старался защитить себя от возможных потрясений. Но Джилли оказалась смелой и решительной, и это не могло не восхищать. Она боролась за свое счастье, несмотря ни на что, даже на него самого.
Почувствовав взгляд мужа, Джилли медленно обернулась и посмотрела в сторону двери.
На пороге, куда не доходил тусклый свет лампы, стоял Рейф с белым полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Джилли замерла на месте, страстно ожидая услышать от мужа слова, которых ждала так долго.
– Джиллиан, – произнес Рейф срывающимся от волнения голосом. – Я люблю тебя.
Джилли бросилась к мужу, в несколько стремительных шагов одолев разделявшее их расстояние, и упала в его объятия.
– Джилли! – Имя жены стоном сорвалось с губ Рейфа. Он взял ее на руки и понес к кровати. Застенчиво улыбаясь, она расстегивала перламутровые пуговицы на манжетах ночной рубашки. Рейф вытащил из прически жены шпильки, и на ее плечи упал тяжелый блестящий шелк волос. Он привлек любимую к себе, его рука мягко касалась щеки Джилли, ее губ, подбородка, пока не добралась до места на шее, где пульсировала маленькая жилка. Нежно приподняв подбородок жены, он припал к ее ждущим губам.
Поцелуй Джилли опалил его жарким огнем, но это было лишь прелюдией к предстоящему наслаждению.
– Обними меня, – попросил Рейф срывающимся шепотом.
