Комната, где он обычно завтракал, была оформлена в бледно-желтых тонах. Сейчас там никого не было. У стены на полированном столике с подогревом стояли серебряные блюда с его любимыми кушаньями. Грэм остановил свой выбор на омлете, горячих оладьях в золотистых потеках сливочного масла и четырех полупрозрачных поджаристых ломтиках бекона. Он сел, привычным жестом взял с журнального столика свежий номер «Лондон Таймс» и погрузился в чтение.
– Желаете чаю, ваша светлость?
Грэм взглянул на лакея поверх газеты. Слуги прекрасно знали, что по утрам он пил крепкий арабский кофе без сахара – пожалуй, это была единственная привычка, сохранившаяся у него с египетских времен.
– А что, кофе кончился?
– Прошу прощения, ваша светлость, но ваш брат все выпил. Повар послал за кофе на рынок. Если хотите, я могу сходить за кофе к соседям.
– Не стоит.
Грэм опять углубился в газету и стал просматривать заголовки. Имущество еще одного аристократического рода продавали в Лондоне с торгов. Богатый американец по имени Генри Флаглер выстроил железную дорогу от Джексонсвиля, штат Флорида, до какого-то богом забытого городка под названием Бискейн-бей.
Последняя новость заинтересовала Грэма. В американские железные дороги было выгодно вкладывать деньги. С другой стороны, семья несла ощутимые убытки из-за падения курса ценных бумаг железнодорожной компании «Балтимор энд Огайо». Надо было как-то компенсировать потери. Впрочем, ничего по-настоящему страшного еще не произошло. Он мог себе позволить заплатить за удовольствие купить девственницу на ночь… и потом проснуться в ужасе от того, что по своей воле лег в постель с ведьмой, которая преследовала его в кошмарах. Кончики его пальцев гладили ее кожу, нежную, как лепестки, роз… Его сердце бешено заколотилось, стоило ему лишь вспомнить ее хриплые стоны и жар, пронизавший его, когда он вошел в нее.
Это был только зов плоти, твердо напомнил он себе. Как бы это ни было сказочно, это был всего лишь зов плоти. Ничего больше. С любой другой женщиной он сможет почувствовать то же самое.
Он с трудом заставил себя сосредоточиться на статье. Раздался резкий металлический звук, и он поднял голову. Мимо прошла горничная с ведерком угля. Она шла, не поднимая головы. Воплощенная застенчивость. Он вспомнил, как Кеннет предупреждал его, что со слугами нельзя обращаться как с равными, но пренебрег советом брата. В конце концов, вежливое приветствие ни к чему не обязывает.
Грэм опустил газету и стал смотреть, как она присела и начала перекладывать уголь совком из ведерка в камин. При этом она как-то смешно, по-птичьи отворачивала лицо.
Он дружелюбно улыбнулся и поздоровался:
– Доброе утро.
Горничная замерла, потом на ее губах показалась несмелая улыбка и она сделала неуклюжий реверанс:
– Доброе утро, ваша светлость. Я растоплю камин, тут будет тепло и хорошо.
После проведенных в Египте лет топить камин холодным английским летом стало для него необходимой роскошью.
Он смотрел, как голубоватое пламя постепенно охватывает уголь, и тот начинает таинственно мерцать. На Грэма нахлынули воспоминания: вот он завтракает в этой самой комнате с родителями. Грэм улыбнулся. Пирожки с малиной… Его любимые. Хорошо бы сейчас их отведать.
– М-мм… сладкие пирожки, – размечтался он вслух. Услышав вздох изумления, он поднял глаза и встретился взглядом с огромными синими глазами горничной.
– А вы что, правда любите пирожки, ваша светлость?
– О да. – Он вновь улыбнулся воспоминаниям. – Так хорошо бывает забраться языком в самую серединку и почувствовать, как рот наполняется сладким соком…
Горничная облизнула губы.
– Вам что, правда так нравиться вылизывать начинку у пирожков, ваша светлость?
– Да. Пожалуй, стоит поговорить об этом с кухаркой. Горничная смотрела на него с забавным недоумением.
– С ней-то зачем? Вы можете поговорить и со мной. Уж я-то все сделаю ни капельки не хуже. С моим огромным удовольствием, ваша светлость.
К его немалому удивлению, горничная бросила свой совок и метнулась к нему. Она присела перед ним, прильнув своей роскошной грудью.
– Ваша светлость, вы такой из себя видный, справный мужчина. Вы будто созданы, чтобы согревать девичьи постели. Знаете, как холодно по ночам у меня на чердаке?
Грэм от растерянности даже дышать перестал.
– Я распоряжусь насчет одеяла, – сказал он.
Ее ладонь тем временем ласкающими движениями скользила все выше и выше по его бедру. Он хотел возмутиться, сжать колени, но его тело отреагировало помимо воли.
– А что? Вы любите пирожки. А мне так нравится ваша сосиска, – мурлыкала она. – Давайте по- быстренькому на столе, а?
– Извольте объясниться. – Он просто не мог не реагировать на ее ласки.
– Ну… милок, шалун – это такая большая толстая сосиска, прям как ваша, – сказала она, глядя на него с обожанием.
