– Потом ты запер дверь на ключ, но я не могла двинуться с места: ноги меня не слушались. Я стояла под дверью и слышала, как Марк плакал и кричал, а еще я слышала твои слова… ты говорил, – она проглотила подступивший к горлу ком, – «Какой хорошенький мальчик. Ну же, признайся, что тебе понравилось. От правды не скроешься. Тебе не спрятаться от самого себя».
Эти слова словно пробудили Грэма ото сна.
– Ах ты, грязный ублюдок! – хрипло сказал он, сверкая глазами. – Сколько же судеб ты загубил?
Но граф Странтон будто и не слышал этих слов, он строго уставился на дочь:
– Я же велел тебе уйти, Джиллиан. Я велел тебе…
– Я и хотела уйти, – прошептала она. – Но я больше не могу скрывать правду, отец.
На нее будто навалилась огромная тяжесть. Казалось, что сами стены пещеры сейчас обрушатся и погребут ее под собой. Джиллиан не могла отвести взгляд от отца.
И тут Грэм бросился вперед. Странтон вскинул пистолет, и Джиллиан с предупреждающим криком повисла у него на руке. Прогремел оглушительный выстрел. Пуля попала в сталактит, от которого брызнули в разные стороны осколки. Грэм упал и перекатился, уходя от выстрела, но не рассчитал и оказался слишком близко от края расселины. Он попытался уцепиться за край обрыва, но не удержался и сорвался вниз. Пронзительный вопль Джиллиан эхом отдавался под сводами пещеры.
Грэм съезжал вниз по откосу, прижимая к себе драгоценную шкатулку одной рукой, а другой отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Наконец его рука нащупала узкий карниз. Он заставил себя успокоиться и найти опору для ног. Вверху над краем пропасти кристаллы, усеивавшие сводчатый потолок пещеры, переливались в свете факела. В жизни он не видел ничего более великолепного. Достойное зрелище перед смертью.
«Вот и настал мой смертный час», – подумал он с мрачной отстраненностью.
«Неужели? – ехидно заметил его внутренний голос. – Хочешь сказать, что ради Джиллиан ты не готов бороться за жизнь?»
Отец и дочь заглянули в пропасть. Джиллиан умирала от беспокойства, а на лице графа было написано мрачное удовлетворение. Грэм уставился в стену. Он не хотел видеть торжество врага.
– Грэм! Грэм, держись, я сейчас принесу веревку.
– Только в обмен на шкатулку, – крикнул граф.
– Никогда! – прокричал Грэм в ответ. Он отчаянно пытался удержать шкатулку вспотевшей рукой.
Будущее? Надежды?
Ему стало стыдно. Он боялся взглянуть вверх и увидеть осуждение в глазах Джиллиан.
– Грэм, пожалуйста, посмотри на меня. Грэм! – звала она. – Держись, я сейчас.
– Джиллиан, я тебе запрещаю, – закричал граф.
– Помолчи, отец, – отрывисто бросила она.
Грэм слышал, как они препираются, как отец просит Джиллиан прислушаться к доводам рассудка.
Удары сердца отдавались в ушах. Минуты тянулись нескончаемо долго, вдруг рядом с ним опустилась веревка.
– Отпусти шкатулку, Грэм, – услышал он голос Джиллиан. – Тебе понадобятся обе руки, чтобы выбраться.
– Нет, Джилли, не могу.
– Пожалуйста, брось ее. Я тебя люблю. Тебе это не нужно. Я не могу изменить твое прошлое, Грэм, но вместе мы можем построить новое будущее.
– Ты стыдишься меня.
– Не тебя я стыжусь, а отца и того, что он с тобой сотворил. Пожалуйста, вернись ко мне.
– Тебе нечего меня стыдиться, Джиллиан. Это он во всем виноват, – хрипло сказал Странтон.
Грэм сжал белый ящичек в руках. Его сокровище. Его защита. Он не мог его бросить.
– Посмотри на меня. Посмотри на меня! – Джилиан кричала.
Он собрался с духом и поднял взгляд. Ее глаза мерцали в полутьме, как изумруды.
Если он не отпустит шкатулку, то умрет. Но есть ли смысл жить? Он давно был готов к смерти. Он устал от боли и хотел, чтобы все поскорее кончилось.
Но взглянув на нее, он увидел в ее глазах слезы.
– Пожалуйста, Грэм, пожалуйста, вернись ко мне. Ты просил меня не покидать тебя. Я обещаю, что останусь с тобой. Не бросай же меня!
Он держал в руках сокровище. Шкатулка даст ему деньги, – деньги, которых хватило бы, чтобы заплатить Странтону двадцать лет назад и предотвратить ту мерзость, которую сотворил с ним граф. Деньги – это власть.
– Мне она нужна, – прохрипел он, из последних сил хватаясь за шкатулку.
– Нет, Грэм! Я тебя понимаю: ты хочешь с ее помощью защитить себя от всех трагедий в будущем. Но мне не нужны твои деньги, не нужен твой титул. Я любила бы тебя, даже будь ты нищим трубочистом. Рамзес сказал, что тот мрак, который царит в душе человека, может похитить его душу. Не держи этот мрак в душе, выпусти его наружу и впусти меня.
Он взглянул на Джиллиан, и сердце его замерло. Вот оно, его настоящее сокровище. Она любит его,
