всегда был недоволен тем, что она делала. Казалось, что всякий раз, как только она открыла рот, ее слова злили его по той или иной причине. Независимо от того, как спокойно мог начаться разговор, он всегда заканчивался тем, что Корд выходил из себя.
На второй день его выздоровления она принесла ему порцию рагу. Он улыбнулся и сказал, что умирает с голода. Вдохновленная его дружелюбностью, она присела на краешек кровати и наблюдала, как он поглощал мясо и овощи. Джонти вспомнила, как его губы ласкали ей грудь, и ею овладело желание.
Наполовину разделавшись с рагу, Корд взглянул на нее и сказал:
— Мне сказали, что ты спасла мне жизнь, что жеребец затоптал бы меня насмерть, если бы ты его не пристрелила.
Покраснев от удовольствия, она, не подумав, ответила:
— Благодаря дяде Джиму, я опытный стрелок.
Корд тут же помрачнел и разъярился. Он с такой силой отпихнул от себя тарелку с недоеденным рагу, что соус выплеснулся ей на руки. Она вскочила, ошеломленно уставившись на него.
— Все у тебя связано с дядей Джимом, правда? Дядя Джим говорит, дядя Джим делает, дядя Джим не делает! Я до чертиков устал слышать имя этого бандита.
Она повернулась и побежала к двери, чуть не столкнувшись с входящей Тиной.
Глаза Джонти потемнели от обиды. Сейчас, когда Корд почти поправился, Тина, конечно же снова появилась в его жизни, она ложилась к нему в постель, даже залезала под одеяло. Почти всякий раз, когда Джонти входила к нему в комнату, они буквально прилипали друг к другу, не замечая ничего вокруг, когда они долго и страстно целовались. И, если Джонти случайно не заставала их в объятиях друг у друга, то лишь потому, что входила в комнату до того, как Корд начинал обнимать Тину.
— Но все же, именно я пока что забочусь о нем, — рассерженно пробормотала Джонти. — Он никогда не попросил Тину даже стакан воды ему подать.
Глаза Джонти блеснули решимостью. Все это обслуживание подходит к концу. Теперь он большую часть времени был на ногах и скоро должен был выздороветь полностью. У нее не было больше причин задерживаться здесь, и она поговорит с Джонни после ужина. Может быть, они смогут уехать сегодня вечером.
Приняв решение, Джонти почувствовала умиротворенность в душе. Она слышала крик совы и вой волка и, подобрав поводья, поскакала вниз по утоптанной тропе к ранчо.
— Где тебя черти носили? — бесцеремонно и требовательно спросил Корд, сидевший, прислонившись к столбу, на крыльце, когда Джонти подъехала к дому и спрыгнула с лошади.
Она изумленно взглянула на него, пораженная необычными интонациями в его голосе. Это прозвучало так, будто за гневом скрывалась радость.
— Я ездила прогуляться, — кратко ответила она. — Я устала от заточения в доме.
Джонти еле сдержалась, чтобы не добавить: «И до чертиков устала за тобой присматривать».
Корд открыл рот, как бы пытаясь к чему-нибудь прицепиться, но внезапно закрыл его. Джонти прошла бы мимо него в дом, но он опять заговорил.
— Пока тебя не было, приезжал какой-то незнакомец.
— Ну и что? — спросила Джонти, так как больше он ничего не добавил. — Это вовсе не странно, что кто-то остановился здесь пообедать.
— Я прекрасно об этом знаю, тощая кляча, но этот человек знает владельца этого места. И, что более важно, владелец собирается его продать.
— Это должно осчастливить тебя. Это же как раз то, чего ты хотел.
— Да. Единственная трудность в том, что этот человек, Баркер, живет в Эбилене. Туда довольно далеко добираться, насколько тебе известно, и я уверен, что надо будет договариваться о цене. На это уйдет две- три недели.
Джонти безразлично посмотрела на него.
— Ну и что? Какое это имеет ко мне отношение?
— Черт тебя подери! — раздраженно рявкнул Корд. — Ты будешь владеть половиной всего этого! Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты за всем присматривала.
Джонти испуганно посмотрела на него.
— Я буду владеть половиной? Я?
Корд сошел со ступенек.
— Да, ты будешь владеть половиной. Большая часть денег, которые я заплачу — это деньги Мэгги и насколько тебе известно, я обещал о тебе позаботиться.
«Позаботиться обо мне!» Джонти вспомнила, как он до сих пор о ней заботился, и ей показалось все это смехотворным и нелепым. Она могла бы обойтись и без его опеки. Ее громкий смех прозвучал издевательски.
— Ты можешь владеть всем, — небрежно бросила она. — Я не хочу никакой части этого проклятого ранчо. Мне это не приносит удовлетворения, — солгала она. — С тех пор, как я нахожусь на ранчо, мне оно ничего не принесло, а только измотало окончательно.
На мгновение на лице Корда появилось раскаяние. В те дни, когда он думал, что она — мужчина, он с ней жестоко обращался, намериваясь сделать ее более сильной. Он делал это не из-за подлости. И, черт побери, Корд стал вести себя совсем по-другому, когда узнал, что она вовсе не хилый мальчишка. Он освободил ее от той работы, от какой только мог, имея в виду, что рабочие на ранчо по-прежнему считали ее мужчиной.
Корд нахмурился. Она была неблагодарной маленькой негодницей, которая ничего не оценила. Ей следовало бы знать, как тяжело ему было вести себя благородно по отношению к ней, сдерживать себя, чтобы не тронуть ее, притворяться, будто у него роман с Тиной.
— Это довольно долгий разговор, — твердо сказал Корд. — Я полагаю, что у тебя другие планы. Ты, наверное, собираешься уехать к этому бандиту?
Голубые глаза с вызовом посмотрели на него, и, направляясь к двери, Джонти дерзко ответила:
— Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Я для тебя ничего не значу, а ты — для меня.
Она тихо вскрикнула от боли, так как Корд схватил ее за руку и повернул на сто восемьдесят градусов, разъяренно уставившись на нее.
— Ты уже давно дала это понять, дерзкая маленькая нахалка. Но я намерен сдержать обещание, данное Мэгги, нравится тебе это или нет. Отныне и навсегда выброси этого бандита из головы.
Джонти пристально смотрела в его сверкающие гневом глаза, и неожиданно, удивившись, поняла, что в них был не просто гнев ревновал ее. Джонти была желанна. Она не нравилась ему, но против своей воли он страстно желал ее. Это было видно по его глазам всякий раз, когда он на нее смотрел, а она об этом до сих пор даже не подозревала. Ситуация стала невыносимой. Она слишком сильно любила его, чтобы позволить ему попользоваться ею, к тому же не так давно он уже пытался это сделать. Джонти вспомнила ту ночь, когда чуть не случилось все это. Она была такой беззащитной перед его любовью и знала, что так будет и в следующий раз.
Джонти открыла рот, пытаясь что-то сказать, чтобы скрыть свои мысли, но так и не смогла вымолвить ни слова. Слова застыли у нее на губах, когда она услышала звон кастрюли, упавшей на кухне, а за ним и пронзительный, душераздирающий крик домохозяйки.
Джонти стремглав бросилась на кухню, опередив Корда, и остановилась в дверях. Мария сидела на полу, схватившись за ногу и раскачиваясь из стороны в сторону. По ее щекам от боли текли слезы, а Тина стояла и беспомощно смотрела на все это. Рядом валялась кастрюля, и из нее все еще вытекал горячий жир, растекаясь по полу. Все стало ясно. Содержимое кастрюли вылилось на голую ногу Марии.
Джонти сразу приступила к делу: она присела возле пострадавшей женщины и прямо позади нее присел Корд. Он поднял покрасневшую ногу и увидел, что на ней стали быстро появляться белые блестящие волдыри. Взглянув на Джонти, он спросил, пока Мария всхлипывала, сидя на полу:
— Как ты собираешься это лечить?
Джонти промолчала, но Корд машинально понял, что она знает, как лечить эту рану. На ее лице появилось ликование. Это ли не доказывало, что теперь он смотрел на нее как на взрослую, способную нести ответственность? В таком случае Корд не станет пытаться обманывать ее.
Джонти принялась за дело.
