молока в холодном воздухе поднимался пар. Когда Джонти подошла к двери, Лайтфут выходил на улицу. Она заметила у него винтовку через плечо.
— Ты уходишь на охоту? — спросила Джонти. Индеец кивнул.
— И пока меня нет, обязательно заприте дверь и никого не пускайте, пока не убедитесь, что хорошо его знаете, — предупредил он. — Здесь вокруг болтается много сомнительных личностей. Понч может показаться на горизонте. Он давно имеет зуб против нас. Мало того, что он злится из-за Немии, но он еще готов сделать все, чтобы навредить Джиму Ла Тору. Он знает, что это можно сделать, причинив тебе зло.
Лицо Джонти слегка побледнело, так как она вспомнила стычку, которая недавно произошла у нее с толстяком.
— Будь спокоен, Джонни, насчет меня, я буду осторожна, — она твердо сжала губы. — Дверь и окна будут закрыты. — уверила она его.
Лайтфут удовлетворенно кивнул и быстро пошел. Его плетеные туфли для передвижения по снегу легко скользили по снежной дороге. Пес смотрел на него некоторое время, затем повернулся и пошел за Джонти в коттедж.
— Ты портишься, Волк, — поругала его Джонти, когда пес растянулся возле огня. — Но я рада, что ты остался.
Она вспомнила времена, когда пес приходил на ее защиту, и почувствовала себя в безопасности. Не все мужчины могли смело встретить Волка, когда он подходил к ним, обнажив огромные клыки и злобно рыча.
Глава 21
Проходили дни, недели, а ветер все еще дул с севера. Иногда он с завыванием ледяными волнами накатывался на коттедж, и от его стука дребезжали окна.
Джонти обустроилась в своем новом доме и была вполне довольна. Только иногда по вечерам, когда Немия шила крошечную одежду для ребенка, Лайтфут, бросая на нее короткие взгляды, замечал в глазах Джонти тоску. Он был уверен, что она думала о Корде Мак Байне. Однажды он упомянул его имя, предоставляя ей возможность при желании поговорить о нем, но Джонти быстро перевела разговор на другую тему.
Лайтфут встал и подложил в огонь еще одно полено. Он сел на место и, посмотрев на Немию, сказал:
— Ты помнишь, как мы в детстве развлекались холодными зимними вечерами, когда морозы были настолько сильными, что мы не осмеливались высунуть нос на улицу?
По вечерам он и Немия стали вспоминать о том времени, когда еще в их прерии не наехали белые люди. Сегодня, когда Лайтфут закончил свою историю, Джонти улыбнулась ему, как бы извиняясь.
— Должно быть, вы с Немией тоскуете по тому времени, как и все остальные индейцы, — осторожно сказала она.
Лайтфут смотрел в огонь, как будто видел эти счастливые дни в языках пламени. Он повернул голову и улыбнулся Немии.
— Может быть, когда-нибудь я уеду с Немией в свою деревню и останусь там. Белые люди, большей частью, не были добры к ней, да и мне в их поведении кое-что не нравится.
Джонти посмотрела на Лайтфута и серьезно сказала:
— Я хочу, чтобы вы оба получше узнали белых людей. Большинство из них хорошие и порядочные люди, и они стремятся жить честно.
— Я знаю, — Лайтфут нежно провел рукой по темным локонам, которые теперь отросли у Джонти до плеч. — И, веришь ты этому или нет, но Корд Мак Байн — один из таких людей. Это правда, что иногда он может быть ядовитее гремучей змеи, но я не видел, чтобы он когда-нибудь подло поступал по отношению к людям, будь то белый человек, или красный.
Так как Джонти промолчала, продолжая шить крошечную одежду, он оставил тему о мустангере и начал спокойно покуривать свою глиняную трубку.
Маленькие стежки, которыми Джонти шила одежду для малыша, расплывались у нее перед глазами, так как у нее навернулись слезы. Возможно, с точки зрения мужчины Корд и был порядочным человеком, но она не считала его таким. По крайней мере, он не был порядочен по отношению к женщине. Он не мог обмануть мужчину, но без колебаний делал это, когда дело касалось слабого пола. Стоит только посмотреть, что он сделал с ней и с Тиной. Он любил мексиканку и абсолютно спокойно изменял ей. Мало того, изменяя Тине, Корд лишил девственности Джонти, ввел ее в заблуждение, что она поверила, что любит ее. И теперь у нее будет ребенок.
Нет, Корд Мак Байн не был благородным. Джонти сморгнула слезы. И ее глупость состояла в том, что она любила его по-прежнему.
Джонти вздрогнула и вернулась к реальности, когда часы на камине начали мелодично бить. Она молча считала приглушенные удары. Десять. Время ложиться спать — режим, который установил Джонни.
Джонти заметила, как индеец и Немия обменялись взглядами, и, мысленно улыбнувшись, подумала, что она не ошиблась.
Это началось, примерно, в то время, когда они втроем вселились в коттедж. Как и сегодня, было ужасно холодно. Она зевнула и сложила одеяльце, которое шила для малыша. Положив его в плетеную корзинку для рукоделия, Джонти сообщила, что пойдет спать. Джонни выбил свою трубку и обиженно заметил:
— Пока вы обе спите в тепле и уюте, я промерзаю до костей. Ветер поддувает под дверь и забирается прямо под шкуру, которой я укрываюсь.
Немия зарделась и отложила в сторону маленький мокасин, который обшивала бисером, а Джонти воскликнула:
— Почему же ты раньше ничего не сказал, Джонни? У меня много одеял. Можешь взять, сколько тебе надо.
Когда Немия захихикала, а бронзовое лицо индейца густо покраснело, Джонти тоже зарделась. Сразу она не поняла, что индеец делал намек Немии. Но Немия знала и, застенчиво улыбнувшись, тихо сказала:
— Может быть, мы сможем соединиться в такие холодные зимние ночи.
Джонни спрятал улыбку в уголках губ, а Джонти подумала про себя: «Ах, хитрая лиса, ты быстро нашел путь к сердцу Немии».
Джонти взяла лампу и пошла в свою комнату и, закрыв за собой дверь, услышала шорох снимаемой одежды. Не успела она надеть ночную рубашку, как раздался другой шум. Джонти рассеянно стояла, морщина омрачила ее лоб, когда она вспомнила любовную игру, которая так увлекла их с Кордом до того момента, когда их тела сливались в одно целое. Длительные поцелуи, ласки тела. Знал ли индеец о таких восхитительных играх и дополнительном удовольствии, которое они приносили?
Может быть, когда-нибудь она наберется смелости и спросит Немию.
На следующий вечер Джонти озорно усмехнулась, когда Джонни откашлялся и напомнил ей, что пора ложиться спать. Ей захотелось подразнить его. Она решила сидеть у камина, пока он с нетерпением будет ждать, когда же, наконец, сможет побыть с Немией.
Но после того, как Джонти не отреагировала на его намек, через несколько минут, заметив сердитый взгляд, брошенный в ее сторону, она изменила свое решение. Она не станет дожидаться, пока Джонни возьмет ее за руку и отведет в комнату.
Джонти встала, взяла лампу, пожелала спокойной ночи Немии, которая уже забралась под шкуру, и пошла к себе.
— А мне не пожелаешь спокойной ночи? — окликнул ее индеец.
— Я не желаю спокойной ночи похотливым старикам, — отпарировала Джонти и, закрыв за собой дверь, услышала взрыв хохота. Она услышала, как посмеивался Джонни, потом сказал Немии, что эту девчонку надо отшлепать по заднице.
Через несколько минут Джонти уже лежала в постели, и бледный луч лунного света, проникая через окно, падал ей на живот. Она положила на живот руку и стала ждать, когда малыш зашевелится у нее внутри. Джонти почувствовала это шевеление несколько месяцев назад. Немия сказала, что это шевелится ее ребенок.
