убили. Вас это не тревожит?
— С чего бы это? Разве в газетах не написали типа того, что дело уже почти раскрыто?
— Может, да, а может, и нет. А что если нынешнее убийство связано с тем делом о контрабанде? Что мотив преступления надо искать именно в прошлом?
Он посмотрел на меня долгим испытующим взглядом:
— Да, из-за денег, пожалуй, могли и убить.
— О каких деньгах вы говорите?
Его взгляд еще раз метнулся ко входу в бар. Отвечая, он почти шептал, и я вынужден был придвинуться к нему вплотную, чтобы разобрать его слова.
— Ходили слухи в семьдесят третьем… Слышь, Веум… Все пошло прахом. Денег никто не получил. Но куда-то деньги должны были деться, правда? Кто-то из системы весь куш прибрал к рукам.
— И вы хотите сказать, что это мог быть, например, Клаус Либакк? А что, тут большой оборот был, в Аньедалене?
— В Аньедалене! — Он фыркнул. — Да Клаус Либакк по всей округе шуршал. От Йольстера до Наустдаля. Все шло через него. Он, черт меня возьми совсем, и был тут главный паук. Он организовал все четко как в аптеке. Система была как в Сопротивлении: маленькие ячейки, которые знали только об одной, ближайшей, а об остальных — ничегошеньки.
— Но вы-то много знаете, как я погляжу. Вы не боитесь, что тоже оказались в зоне риска?
— Я? — Он позеленел.
Я испугался, что ему сейчас срочно понадобится выйти из-за стола.
— Так вы утверждаете, — быстро проговорил я, — что Клаус Либакк сидел в своем дворе на мешке денег?
— Это целое состояние, Веум, — выдавил из себя Дале, — настоящий форт Нокс…
Теперь он явно почувствовал, что ему нехорошо. Он резко отодвинул стул, схватил пиво и опустошил бокал одним длинным глотком. После чего повернулся и, не попрощавшись, заковылял к туалету.
Выходя из бара, он прошел мимо женщины, и мой взгляд задержался на ней: черная обтягивающая юбка подчеркивала ее стройную фигуру, на плечи она набросила угольно- черный пиджак. Волосы были уложены копной светлых легких кудряшек. И только когда она встретилась со мной взглядом, я узнал ее. Это была Грете Меллинген — убийственно шикарная.
Она подошла к моему столику, я с запозданием встал, бормоча:
— Я пытался с тобой связаться.
— А я уже здесь, — ответила она с мягкой улыбкой.
35
— Что тебе заказать? — спросил я Грете.
— А что ты сам пьешь?
— Кофе и акевитт. Но ради тебя могу сменить программу.
— Я бы выпила джин-тоник.
— Ну так и я последую твоему примеру. — Я махнул официанту.
— Как… — начали мы одновременно, и я закончил: — …дела?
— Ты о Силье?
— Да.
— Думаю, сравнительно хорошо. У нее хорошие родители. Или, вернее, приемные родители.
— Ты с ними знакома?
— Шапочно. Но имя Силье значится у меня в документах с самого моего появления в этих краях.
— И когда это было?
— Пять лет назад. В семьдесят девятом.
— А ты сама отсюда?
— А что, так заметен акцент? — легко улыбнулась она.
Подошел официант с нашими напитками. Мы чокнулись, выпили по глотку, и я ответил:
— Нет-нет. Но, когда ты разговариваешь с местными, переходишь на здешний диалект.
— У меня мать отсюда родом. Но мужа она нашла себе в Остланде, так что я всю жизнь прожила именно там, дольше всего в Эльверуме.
— Порядочная глушь этот Эльверум?
— Нет-нет. Есть города и похуже. Хватит обо мне, расскажи, что ты делал сегодня. Что в Йольстере?
Я поведал ей и об этом, и о поездке в Дале, пересказал содержание беседы с Лангеландом и Ховиком.
Она внимательно слушала, а когда я закончил, заметила:
— Насколько я понимаю, все идет к тому, что Яна Эгиля все-таки признают виновным.
— Большинство косвенных улик указывает на то, что именно он совершил убийство, — сказал я, — несмотря на то, что нам стало известно несколько любопытных фактов.
— Не знаю, говорила ли я тебе… Силье сегодня прошла медицинское освидетельствование.
— Что выяснили?
— Здорова как корова. Нигде ничего. Но… она рассталась с девственностью, выражаясь высоким слогом. Никаких следов изнасилования, по крайней мере, свежих, не обнаружено, о чем сообщили в Берген и мне.
— Ну что ж, так и запишем.
Она сосредоточенно разглядывала остатки джин-тоника в своем стакане.
— О чем ты думаешь? — поинтересовался я.
— Я думаю, останешься ли ты у меня сегодня, — подняв на меня глаза, честно ответила Грете.
— Ну, если ты пригласишь…
— Я хочу тебе кое-что показать, — сказала она с еще не покинувшим ее энтузиазмом новичка в профессии.
— Да, ты меня предупреждала.
И все же она не торопилась. Покончив с напитками, мы спустились в ночной клуб, где около часа танцевали, как бы случайно касаясь друг друга. От обсуждения проблем службы охраны детства мы перешли к более личным разговорам: у обоих в прошлом были распавшиеся браки, у нее — пятнадцатилетняя дочь, у меня — Томас, которому было тринадцать. Подходящие совпадения. Она рассказала, что раньше работала в администрации коммуны, а когда я спросил, в каком отделе, она слегка отстранилась от меня и сказала:
— Угадай!
Когда я предположил соцотдел, она усмехнулась, но промолчала. В конце
