- Кто с тобой был? - спросила Экалтон.
Ренто безмолвствовал. Поняв тщетность своих усилий, Экалтон сдалась. Она записала имена Токо, Лэна, Парка и выслушала их версии происшествия.
- А тот, который убежал, - спросила она под конец, - вы можете его описать?
Токо начала, Парк продолжил. Их рассказ свелся к хрупкому телосложению, белокурым волосам - и не более.
- Не добавите ли что-нибудь вы? - повернулась она к Лэну.
На мгновение у него перед глазами возникли едва заметный шрам над глазом, угрожающий жест левой руки, эмблема-заплатка на кармане брюк, коричнево-серебристый опознавательный браслет... А затем Лэн произнес:
- Боюсь, что нет, офицер. Все произошло так быстро...
4. Встреча
Мужчину украшал причудливый, шириной в ладонь пояс, смахивающий на средневековую перевязь. Он остановился и впился глазами в значок на груди Лэна. Тот, в свою очередь, взглянул на значок визави и увидел физиономию, знакомую со школьных лет. Лэн хорошо помнил этого плотного парня - неистощимого остряка.
- Лэн Диллион! - воскликнул мужчина. - Как здорово, что ты здесь. Помнишь меня? Я - Мэкил Хендрон. Мы были в одной команде.
Мэкил не сильно изменился, только его лицо стало каким-то жестким, словно обветренным, и утратило простодушное выражение, свойственное ему в школьные годы.
- Еще бы! Ну и как ты? - Они обменялись рукопожатием. - Никогда не забуду, как ты осадил ту рыжую зазнайку из Алпайндера. Ты ходил с понурым видом, и она уже размечталась, что дело в шляпе, хвасталась об этом направо и налево - тут-то ты ее и огорошил.
Глаза Мэкила блеснули торжеством.
- Да, забавно было! А знаешь, мы играли с ними еще пару раз после того случая, и она на самом деле изменилась. Повзрослела, что ли... Я бы хотел попасть на их встречу выпускников - поглядеть, какой она стала. - Он обвел взглядом толпу.
Лэн тоже осмотрелся. Лагуна на противоположном конце пещеры отбрасывала зыбкие отблески на темный потолок и стены. Неровная поверхность напоминала выжженную кислотой сердцевину какого-то продолговатого фрукта. Выпускники - человек двести - мельтешили на берегу, являя собой наглядный пример броуновского движения. Лэн так и не нашел Тессы Фарлон, зато приметил Парка: он увлеченно беседовал о чем-то с тремя незнакомыми женщинами.
- Так чем ты теперь занимаешься, Мэкил?
Мэкил вновь повернулся к Лэну:
- Работаю на Метрохэйвен. А ты?
Лэн непроизвольно задумался, чем вызвана такая лаконичность. Место работы само по себе не дает представления о роде деятельности. Впрочем, он, Лэн, не собирается никому лезть в душу. Ему-то прекрасно известно, что за этим может стоять.
- Я работаю в консорциуме по импорту - экспорту, - завел Лэн привычную пластинку. Он так часто повторял эту сказку, что порой она ему самому казалась правдой.
- Похоже, - заметил Мэкил, - что больше половины наших разъехалось по другим планетам. И все же удивительно, что многие решили остаться.
- Наверное, не у каждого возникает необходимость уехать. У меня, например, возникла. А другие... Что ж, другие и есть другие. Впрочем, многие поговаривают, что неплохо бы 'уехать на будущий год'. Низкая гравитация - это как ловушка. Из раза в раз повторяешь себе: на следующий год уеду. И вот тебе уже сорок, а потом и пятьдесят. Тогда понимаешь, что уже поздно привыкать к другой силе тяжести. Ловушки многообразны, и большинство куда коварнее, чем гравитация.
- И все равно - хорошо приехать сюда хоть ненадолго.
- Согласен. Но я рад, что уехал. Здесь я каждую секунду ощущаю потолок - даже не надо поднимать голову. Это давит. Я люблю небо. Люблю простор. Люблю воздух - настоящий, а не прошедший сквозь всякие фильтры, трубки и губки.
Мэкил посмотрел на скалистую платформу, используемую как подиум на торжественных церемониях.
- Как сейчас вижу: мы поднимаемся слева, проходим, старик Маршельт вручает нам дипломы, а потом - вниз, по тем ступенькам...
Лэн проследил за его взглядом и покачал головой.
- Сейчас я бы кое-что изменил для пущей жизненности.
- Это как же?
- Мы получаем дипломы и подходим к краю подиума. А там нас быстренько спихивают вниз.
Мэкил ухмыльнулся и кивнул.
В парочке, стоящей неподалеку, Лэн признал самых крикливых воображал и задавак их класса. Мужчина раньше был поджарым и стройным, а теперь обзавелся небольшим брюшком. Женщина стояла к Лэну спиной и говорила:
- Ну же, Керт Броннигал, ну да, я слегка поправилась. А что это - неужели я вижу седые волосы?
Керт, со своей неизменной улыбкой, ответствовал:
- Привет, привет, Барб. Рад тебя видеть, очень рад. Черт возьми - да у тебя грудь пообвисла!
Наступила тягостная пауза. В прежние дни Барб не замолкала ни на минуту. Лэн вспомнил ее на занятиях по средствам связи. Она тараторила без умолку, прерываясь лишь затем, чтобы принять сообщение.
Повернувшись к Мэкилу, Лэн извинился и начал пробираться к выходу, стараясь держаться подальше от толпы. Он злился на себя; насколько ему известно, Тесса сейчас на другой планете. И все же он продолжает ждать и терзать себя надеждой, что вот-вот толпа расступится, пропуская ее...
Шум голосов за его спиной постепенно стихал, сжимался в ровный гул. Но иногда вдруг, словно в насмешку, эхо становилось таким отчетливым, будто человек говорил за плечом у Лэна.
И тут сквозь рассеянность и суматоху в мыслях он уловил звук шагов. Лэн обернулся и увидел Кэрри Хельмстан. В полумраке ее темные глаза казались бездонными.
- Ну и ну -прилететь за тридевять земель для того, чтобы сбежать ото всех и торчать здесь в гордом одиночестве, - заметила она. Кэрри была единственной девушкой, с которой Лэн чувствовал себя свободно. Не считая Тессы, конечно. Кэрри, казалось, стала чуть выше ростом, каштановые волосы подстрижены короче, чем раньше, но в остальном - та же Кэрри, словно шагнула сюда из прошлого. На ней было простое светло-голубое очень открытое платье и на запястье - тонкий, посверкивающий опознавательный браслет.
Лэн подошел к ней и заключил в объятия:
- Как славно, что я тебя встретил. Я уж хотел возвращаться. Мне надо было подышать воздухом.
- Ты меня удивляешь. Правда. Прожить здесь столько лет и чувствовать себя взаперти даже в помещении, которое больше - даже не знаю, чего, - больше, чем сто домов. - В голосе Кэрри не было и следа насмешки, он звучал мягко, по-сестрински.
- Глупо, правда? А ты совсем не изменилась. И выглядишь ослепительно.
- О, благодарю вас, сударь. - Кэрри сделала шутливый книксен.
- Я серьезно, прекрати. Ты что, не веришь мне?
Кэрри повернулась к воде:
- Иногда не верю.
- Кто он?
Она вздохнула - дескать, скрывать нечего.
- Джарл Хакксон. Мы развелись совсем недавно. Знаешь, никогда не чувствовала себя старухой, а вот с тех пор...
- Это как раз доказывает, что ты еще не старая. Прости, что затеял этот разговор. Но жизнь-то
