Зюзик: — Ох, что ж это такое. Полжопы наружу.
Сидельников с Зюзиком сидят в кустах около дороги, ждут, когда проедут машины. Около моста блокпост, там стоит бэтэр, солдаты. Когда проходит последняя машина, пригнувшись перебегают дорогу, идут по степи.
Сидельников: — Ну чё, как там?
Зюзик: — Там классно. Да ты не бойся, все будет в порядке. Тренчик дурак, что не пошел.
Сидельников: — Старики есть?
Зюзик: — Нет. Все нашего призыва. Антоха только, но он нормальный, не бьет. Там даже душ есть. Помоешься. Я поговорю с Леночкой, она наверняка разрешит тебе остаться.
Сидельников: — А че, в других госпиталях также?
Зюзик: — Во Владике, говорят, полный беспредел. Хуже, чем в полку. Челюсти так и трещат.
Сидельников: — Там же доктора.
Зюзик: — Ну и что?
Они идут по пригороду Моздока. На улицах осетинские дети. Один пацаненок, лет тринадцати, кричит им: «Эй, русские, патроны есть? Эй, русские! Найдете патроны, несите мне! Мне от бэхи надо!» Смеются.
Дутый бокс госпиталя. Внутри солдаты смотрят телевизор — показывают новости, кадры Чечни. Сидельников с Зюзиком сидят в беседке на улице. На столе разложены сухофрукты. Сидельников ест.
Сидельников: — Это чьи?
Зюзик: — Ничьи. Ешь.
Сидельников: — Что, все?
Зюзик: — Хочешь — все.
К ним подходят больные, человек пять. Один — высокий смуглый парень на костылях, у него перебинтована ступня, из пятки торчит резиновая трубка.
Зюзик, обращаясь к нему: — Комар, это наш, связист.
Комар: — Здорово. Че, вкусно?
Сидельников: — Ага.
Комар: — Ну как там, в полку?
Сидельников: — Нормально.
Комар: — Разведка дрочит?
Сидельников кивает.
Закуривают.
Сидельников: — Ранило?
Комар: — Нет. Отшибло. Это еще когда Бамут брали. Я на броне сидел, а тут очередь из пулемета. Как даст по пятке. С тех пор все гноится, никак не заживает.
Сидельников: — А мы в Чечне вместе с разведкой стоим?
Комар: — По-разному бывает. Вообще-то отдельно. Да ты не бойся. Там они тебя не тронут. Так если только, сортир вырыть, или перенести что-нибудь.
Зюзик: — Там Фикса с Димасом.
Сидельников: — А… А это кто?
Зюзик: — Дембеля наши. Говорят, они еще хуже, чем разведка. Да, Комар?
Комар: — Сам увидишь, душара. Иди, поговори с Леночкой, пускай она его здесь оставит.
Зюзик уходит.
Сидельников: — Я там бушлаты вешал, в каптерке. Ну… В общем, письмо твое нашел.
Комар: — А. Читал?
Сидельников кивает.
Комар: — Классная баба, да? Тут все плачут, когда я читаю.
Сидельников: — Жена?
Комар: — Да так… Вернусь, женюсь, наверное.
Сидельников моется в душе — душ деревянный, как на даче, с бензобаком на крыше. Когда он выходит, в беседке его ждет Зюзик.
Зюзик, протягивая ему портянки: — На вот. Свежие.
Сидельников: — А ты?
Зюзик: — У меня еще есть.
Сидельников перематывает портянки. Мимо проходит медсестра.
Медсестра: — Зеликман, все, давайте, отбой уже, десять часов!
Зюзик: — Лен! Ну одну ночь! Че тебе жалко что ли?
Лена: — Я сказала — нет.
Сидельников: — Не разрешила?
Зюзик: — Нет. Да ты не парься, оставайся, да и все, свободные койки есть. Она не заложит.
Сидельников: — Да ладно. Я лучше пойду.
Он встает.
Зюзик: — Ты знаешь чего. Пошли со мной.
Сидельников: — Куда?
Зюзик: — На стройку. Тут стройка вон, за забором. Там переночуешь.
Они лезут через забор на заброшенную стройку, находят комнату со столом и лавкой.
Зюзик: — Вот, здесь можно переночевать.
Сидельников: — Ты в госпиталь пойдешь?
Зюзик: — А что?
Сидельников: — Давай сегодня вместе, а?
Зюзик: — Ладно.
Он ложится на стол, Сидельников пристраивается на лавочке.
Ночь. Какие-то крики, голоса. Сидельников просыпается, садится на лавочке.
Первый голос: — Где она? Где она?
Второй голос: — Наверх побежала.
Первый: — Давай за ней!
Топот, бегут по лестнице.
Зюзик: — Это Антоха. Проститутку привели из города. Я сейчас.
Он выходит.
Первый голос: — Нашел?
Второй: — Сбежала, сука!
Первый: — Вот проститутка! Найду, кишки выпущу, тварь! Вторую тащи сюда, пусть отдувается!
Второй: — С ней Саня. Они сейчас придут.
Сидельников выходит из комнаты. В темноте плохо видно. Какие-то пьяные рожи. Его хватают за китель, крики: «Ты кто? Сколько прослужил?»
Голос Зюзика: — Антох, это наш, это я его привел.
Антоха: — Да мне по херу! Ты сколько прослужил, душара? Че молчишь, животное?
Сидельникова несколько раз бьют бутылкой в лицо. Он садится на корточки, закрывает голову руками.
Зюзик: — Антох, это свой, чё ты? Он свой!
Антоха — Да мне насрать, кто он. Ты сколько прослужил, душара!
Он несколько раз пинает его ногами, Сидельников падает.
Сидельников с Зюзиком сидят на ступеньках лестничного пролета. У Сидельникова из носа капает кровь.
Сидельников: — Блин, задрали мудохать уже. Там мудохали, тут мудохают.
Зюзик: — Че-то он сегодня разбушевался. Вообще то он нормальный.
Сидельников: — А кто он?
Зюзик: — Антоха. Из пехоты. Из седьмой роты, череп.
