него на груди, содержала его цветную фотографию с надписью «Sgnt Louis Williams Jr.» – «Сержант Луис Вильямс-младший».
– My ID? – изумился я. – Why?[33]
– Ple-ezzz…[34]
Это «please» было таким внушительным, что я послушно достал из кармана паспорт.
Сержант Луис Вильямс – явно по слогам – прочел мою фамилию и удовлетворенно сказал:
– Okay, sir. Somebody wants to see you. Follow me.[35]
И, помахивая на ходу моим паспортом, двинулся в сторону ВТЦ.
Я удивленно следовал за ним, сделав на ходу последнюю затяжку и оглядываясь в поисках урны, чтобы выбросить сигарету. Поскольку никакой вербовки я здесь еще не начинал, я был, в общем, почти спокоен и думал, что это скорее всего какая-то ошибка. Или – чем черт не шутит? – кто-то из моих бывших подопечных новых русских тоже отбросил сюда, как Кожлаев, пару сот миллионов и теперь держит офис на одном из этажей ВТЦ – какую-нибудь «Русско-американскую биржу» или «Russian-American Investment Company». Изучая в вестибюле перечень расквартированных в ВТЦ фирм, я видел тут пару таких названий…
Между тем сержант уже вошел со стороны Либерти-плаза в лобби ВТЦ и уверенной походкой двигался по роскошной и просторной Concourse – галерее магазинов «GAP», «Banana Republic», «Strawberry» и других, а также веренице суши-баров, кафе и сувенирных стендов. Боже, какая тут была божественная прохлада! а витрины! а мраморные полы! а запахи цветочных магазинов! а эстрада, на которой студенты консерватории играли Вивальди! а живые деревья зимнего сада «Winter Garden», на скамейках которого даже сейчас, днем, целовались влюбленные!
Но главной особенностью, которая бросалась в глаза в этом вестибюле, или, точнее, в анфиладе вестибюлей, соединявших все здания ВТЦ, были не магазины, не рестораны и даже не зимний сад, а сами люди. Говорят, что около сорока тысяч людей работают в офисах ВТЦ и еще сто тысяч туристов волнами прокатывают тут за день, и потому в обеденный перерыв здешние плазы и торговые молы похожи на исполинскую космическую станцию из романов Бредбери и Азимова – здесь феноменальное смешение всех рас, здесь совершенно нет детей и стариков, и вся эта молодая 25–40 летняя орда движется вдоль витрин, торговых прилавков и ресторанно-закусочных стоек со скоростью рыбы в нерест – скорее, спешно, еще быстрее!
Хватая на ходу бумажные стаканчики с кофе и завернутые в пакеты бутерброды, или поедая у стоек хот-доги, пиццы и сандвичи, или присев за столики «Wendy» и «McDonalds», или выбирая сувениры, книги и одежду в магазинах, они все время поглядывают на часы и нетерпеливо переступают с ноги на ногу, словно им срочно нужно в туалет или через минуту их ждет отправка на другую планету. Даже влюбленные, целующиеся на скамейках зимнего сада, похожи на пассажиров космических кораблей, встретившихся ненадолго при пересадке. Я где-то читал, что ньюйоркцы вообще ходят на тридцать процентов быстрее, чем американцы в других городах или европейцы. Теперь здесь, в ВТЦ это было наглядно – здесь спешили все, даже бармены и полицейские.
Но мой Луис двигался в этом потоке спокойным и деловитым ледоколом, не давая мне ни отстать, ни столкнуться со встречными ордами. Затем, пройдя мимо скоростных лифтов, свернул в какой-то неприметный рукав к стандартно служебной двери. Придержав эту дверь, он пропустил меня вперед, но недалеко – сразу за дверью оказался узкий тамбур личного досмотра с рамой дверного проема, как при входе в казино или в аэропортах, и с рентген-машиной, просвечивающей ваши личные вещи. Здесь же стояли еще два угольно-черных, но уже пожилых охранника и молодая охранница посветлее, испанка, вероятно, для досмотра посетителей женского пола. Эта испанка протянула мне пластмассовое корытце:
– Any kind of metal, coins, keys and cell-phone, sir.[36]
Я послушно высыпал из карманов американскую мелочь. Потом беззвучно прошел через раму металлоискателя, после чего один из пожилых черных дружески похлопал меня по карманам и бегло прошел под мышками и в промежности своими жесткими, как из гранита, ручищами.
– Any camera?[37] – спросил между тем второй.
– Не is clean,[38] – вместо меня сообщил ему первый.
– Okay, you can take him,[39] – сказал этот второй моему сопровождающему и открыл стальной засов двери в глубь тамбура.
За тамбуром оказались безликий коридорчик и стальная дверь служебного лифта. Сунув мой паспорт в карман пиджака, мой поводырь вставил свою пластиковую бирку в паз сбоку от лифта и шагнул в открывшуюся дверь кабины. Но роскошью эта кабина не отличалась – глухие металлические стены, рифленый металлический пол. И поехала она почему-то не вверх, а вниз, на минус пятый этаж, где мы сразу попали во чрево этого архитектурного города-монстра.
Вы когда-нибудь были в машинном отделении океанского судна? Слышали, как от напряжения и нагрузки ревут там гигантские турбины и как мелкой, зыбкой дрожью вибрирует стальная обшивка этого отсека?
А теперь помножьте этот эффект эдак на тысячу и вы поймете, о чем я говорю. В семиэтажном фундаменте ВТЦ, на его подземной территории величиной с десяток футбольных полей разместились все его инженерные, электрические и прочие службы – своя электростанция, свои системы отопления и охлаждения, то есть кондиционеры с моторами величиной с турбины Днепрогэса (и гигантским бассейном воды для охлаждения этих турбин), и своя фабрика по утилизации мусора, и склады, и ремонтные службы, и еще бог знает что…
Конечно, я не видел
Пройдя по широкому безликому коридору, мы с моим поводырем оказались в сравнительно небольшом и глухом, как бомбоубежище, зале с некрашеными бетонными стенами, вытертым линолеумом на полу и простыми плафонами ламп дневного света под потолком. Никакого мрамора, никаких украшений, архитектурных изысков и роскоши галерей над нами. Никаких зимних садов, музыки и витрин. Четыре ряда старых канцелярских столов с мониторами, на экранах которых я, идя за сержантом Вильямсом, видел то, что внимательно рассматривали сидящие за этими столами полицейские: хайвей на западной стороне ВТЦ, Либерти-стрит на юге, Чёрч-стрит и Бродвей с его церковью Троицы на востоке. То есть все улицы и площади, окружающие «близнецов» Всемирного торгового центра, а также все подъезды к его гаражам, отелю «Мариотт», Всемирному финансовому центру, Бирже и Федеральному резервному банку, плюс «The World Trade Center Plaza» – гигантскую внутреннюю площадь ВТЦ с многотонным золотым глобусом, парящим над чашей огромного фонтана. И еще – все внутренние холлы, залы, променады и вестибюли ВТЦ с их сотней, если не больше, магазинов, магазинчиков и кафе. Даже зимний сад с влюбленными парами, целующимися на скамейках…
При этом каждый из наблюдателей мог с помощью «мышек» и клавиш своего кийборда поворачивать видеокамеры, установленные в секторе его обзора, наезжать трансфокатором на заинтересовавший его предмет или лицо и фиксировать это изображение в памяти компьютера. И они наезжали, то есть укрупняли объекты своих наблюдений, следили за ними объективами видеокамер, передавали с экрана на экран и, поднеся ко рту крохотный микрофон, негромко командовали:
– Sector 67 B. That tall man in a blue jacket… Follow him…[40]
– Sector 41 F. A woman in yellow skirt. She is looking too fat to me. Check her out…[41]
Собственно, ничего удивительного в работе этих людей не было. Если у нас в России каждый банк и казино оборудованы теперь видеокамерами, контролирующими все и вся, что к ним приближается, то в таком монстре, как ВТЦ, просто обязана быть служба безопасности – особенно после знаменитого взрыва, устроенного здесь в 1993 году арабскими террористами, которые спокойно и открыто заехали в подземный гараж ВТЦ на микроавтобусе, начиненном динамитом, и взорвали его с помощью дистанционного управления. Поразило меня как раз другое: сравнительно малая величина этого оперативного зала и далеко не самый современный вид здешней аппаратуры. Во всяком случае, у нас в оперативном зале на Петровке,
