направлены объявления о найме на работу, в которых все чаше указывалось на необходимость для кандидатов сообщать свою религиозную принадлежность, а иногда и прямо заявлялось: «Только для христиан».
Ограничения этого рода достигли тогда своего пика (некоторые из них сохранилось вплоть до наших дней). В 1922 голу после своего возвращения из путешествия по Соединенным Штатам наш старый знакомый Илер Беллок хвалил американцев за их умение организовать свою самозащиту:
«… даже в Нью-Йорке оборонительная деятельность только началась… [В Великобритании] некоторая часть евреев стата необходимой для английского правящего класса в целом (…) В США нет ничего подобного. Евреи там лишь с большим трудом могут вступать в солидные клубы, а чаще всего это оказывается для них невозможным; их способности редко находят себе применение в главных армейских штабах; у них практически нет сколько-нибудь заметного общественного положения (…) Очень многие отели не допускают евреев в качестве постояльцев, Как я уже говорил, ведущие клубы не принимают евреев в свои члены; университеты, в частности Гарвард, открыто приняли меры против засилья новых студентов- евреев…»
Удовлетворение Беллока легко объяснимо; в июне 1922 года президент Гарвардского университета Джеймс Рассел Лоуэлл объявил о проекте введения официальной количественной квоты в десять процентов для студентов-евреев. То, что авторство подобной меры принадлежало самому старому и самому престижному американскому университету, могло создать крайне опасный прецедент, и Луис Маршалл рассматривал это дело как более серьезное, чем провокации русских монархистов или пропаганда Генри Форда. В конце концов проект был отвергнут, и Гарвард вернулся к тайным, косвенным способам противодействия, какие использовались в ту эпоху ботшшинством университетов восточного побережья. Так или иначе, самые разные причины, в том числе слишком «быстрый успех» [евреев] для одних, угроза установленным порядкам для других, – и мы получаем классический хрисгианско-буржуазный антисемитизм: в начале 1920-х годов казалось, что евреи Соединенных Штатов также были обречены на то, чтобы вызывать ненависть, как и в Европе.
Соответствующая литература стала выглядеть респектабельной. Два крупнейших нью-йоркских издателя Патнэм и Даблдей стали публиковать или планировать публикации антисемитских изданий, а неофициально майор Патнэм распространялся об ужасах сионизма и большевизма, В 1920 году блестящий литературный критик-антиконформист Генри Менкен писал: «Обвинения евреев имеют длинную историю, а их дела отвратительны: они оправдывают в десять тысяч раз больше погромов, чем реально происходит во всем мире». Он переделал на английский лад старый немецкий аргумент: «Они думают на идиш, а пишут по-английски».
Необходимо уточнить, что в целом в Соединенных Штатах прошли те времена, когда американцы купались в сознании величия белого человека, и только негры выступали в роли антигероев. Священная привилегия белой кожи отныне была поколеблена появлением «ненордической» иммиграции, которая считалась второсортной. Эта тема обсуждалась самыми популярными изданиями, в которых оскорбления типа «бош», «итальяшка» или «жид» были закамуфлированы с помощью терминов «альпийская», «средиземноморская», «древнееврейская» или «восточная» раса; неопределенность продолжала царить в том, что касалось проблемы классификации евреев. Нельзя сомневаться в том, что «Большой красный страх» поддерживал и углублял эту типично расистскую угрозу. Опубликованная в 1915 году книга Медисона Гранта «Конец великой расы» имела лишь формальный успех; в 1920 году сочинение его ученика Лотропа Стоддарда «Прилив пветных народов» стало бестселлером и получило высокую опенку со стороны президента Хардинга, этого воплощения посредственности: «Каждый, кто даст себе труд внимательно прочитать книгу господина Стоддарда (…) поймет, что расовая проблема в Соединенных Штатах составляет лишь один из аспектов расового конфликта, от которого страдает все человечество. У Стоддарта можно найти высказывания, заставляющие вспомнить о Гобино, например; «Миллион лет эволюция человека не могла достичь цели, и человек, высший продукт жизни на земле, мог так никогда и не исполнить обещанную ему судьбу». Как и Гобино, он не нападал на евреев, которых не относил к цветным народам, даже когда он ополчался прошв «Ленина, окруженного своими китайскими палачами»:
«Кардинальные черты большевизма… воистину отвратительны. Можно представить, какие последствия могут иметь подобные идеи, если им удастся возобладать не только для нашей цивилизации, но и для расовых основ. Гибель или деградация почти всех, обладающих творческими способностями, тирания невежественных антиобщественных элементов – таков будет самый большой в истории триумф генетической неполноценности. Рядом с этим бедствия, порождаемые войной, покажутся совершенно незначительными…»
К тому же «расовые основы» американцев, по мнению Стоддарда, уже были серьезно затронуты притоком «совершенно чуждых орд из Восточной и Южной Европы», под кем, видимо, следовало понимать евреев, а также славян и латинян. «Все наше равновесие, достигнутое с таким трудом, физическое, интеллектуальное и .духовное, было нарушено, и теперь мы барахтаемся в настоящей трясине…»
Если Стоддард и был самым знаменитым апостолом нордической расы, он был далеко не единственным, и другие заходили гораздо дальше. Достаточно двух маленьких примеров. Для Клинтона С. Бэр-ра «американизм являлся радикальным воплощением нордической расы, возникшим после тысячелетних попыток», тогда как другие европейские расы были «пропитаны радикализмом, большевизмом и анархией»; это особенно справедливо для славянской расы с ее частично азиатским происхождением. Иным был подход Альфреда Уиг-гама, который говорил о возникшей религии в следующих терминах:
«Если бы Иисус был среди нас, он бы председательствовач на Первом конгрессе по евгенике. Он бы был первым, кто понял великое идеальное и духовное значение обобщений Дарвина, микроскопа Вейсмана, горошка Менделя (…) Первое предупреждение, которое биология сделала политике, состоит в том, что передовые человеческие расы деградируют, что в биологическом смысле цивилизованные расы погружаются в пропасть…»
У американской публики Уигтам пользовался гораздо большим успехом, чем Бэрр. В этом заключалось основное отличие от немецкого расизма того времени, поскольку ничто не было так далеко от психологии нацизма, как ссылки на Иисуса для поддержки своей биополитической программы.
Новое состояние умов получило самое полное отражение на страницах «The Saturday Evening Post», популярного американского еженедельника, поручившего своему сотруднику Кеннету Робертсу провести в послевоенной Европе изучение перспективы возобновления эмиграции в Соединенные Штаты. В 1922 году Роберте опубликовал свои репортажи в виде отдельной книги под заглавием «Почему Европа покидает свой дом». Он отнюдь не делал никакой тайны из своих симпатий и антипатий: 120 преимущественно антиеврейских страниц, за которыми следовали 100 доброжелательных страниц о русских беженцах; затем 40 антигреческих страниц, которые предшествовали сотне самых трогательных страниц об англичанах и шотландцах. Книга была иллюстрирована, подбор документов открывал один из источников вдохновения Робертса, поскольку отвратительные лица евреев были обращены к очаровательным «девушкам, принадлежащим к старинной русской аристократии» в «классе шитья для молодых русских девушек». Текст соответствовал иллюстрациям; «Волнение охватывает вас при мысли о княжне, служащей в ресторане». И далее:
«Если бы я был должен выбрать пятьсот русских, чтобы поручить им какую-нибудь работу – автомобильные гонки или земляные работы, сельское хозяйство или счетоводство, в любом случае я выбират бы их среди аристократов. Для этого есть веская причина: русская аристократия преимущественно относится к нордической расе – люди высокого роста, блондины, с удлиненными черепами, тогда как основное население относится к альпийской расе (…) У них глупый и тупой славянский темперамент, отягощенный столетиями рабского труда на строгих господ, которые думали за них».
Тем не менее Роберте, видимо, хорошо относился ко всем русским беженцам независимо от их происхождения, и он не скрывал своего возмущения: «Человеческое отребье высаживается в Америку с каждым пароходом без особых проблем, тогда как русские, прежде чем получить право отправиться в путь, должны потрясти небо, землю и Государственный департамент»,
«Человеческим отребьем» в первую очередь были евреи, неспособные даже к физическому труду, который могли выполнять итальянцы, поляки и словаки при условии должного контроля и такого расселения, которое бы позволило избежать переполнения больших городов.
Итак, Роберте выступал за замену действовавшего критерия национальности расовым критерием, чтобы
