В то же время в депеше {Депеша эта помечена 3 ноября 1851 года.} Главному правлению Российско-Американской компании (копию с которой я сообщил и генерал-губернатору) я представил требования на 1852 год и объяснил, что по характеру края для развития торговли с местным населением и маньчжурами в той степени, чтобы она могла возмещать расходы казны на экспедицию, а также и для распространения в крае нашего влияния необходимо, чтобы товары, особенно летом, развозились по селениям и по местам сборов населения; для этого, кроме складов товаров в Петровском и Николаевском, я предлагал устроить таковые ещё в нескольких пунктах. Вместе с тем я сообщал, что количество назначенных в 1851 году товаров и запасов оказалось до такой степени ничтожным, что если бы не случайно попавшие в экспедицию товары и запасы с барка 'Шелехов', то экспедиция была бы в самом критическом положении; наконец, что необходимо познакомить гиляков с лучшими приёмами рыболовства, так как всё население берега уже занимается этим промыслом, и для нас будет выгоднее, если мы укажем им на современные приёмы.
На основании всех этих соображений я просил правление Российско-Американской компании удовлетворить требование мое о пополнении товаров и запасов и, кроме того, предписать начальнику Аянского порта и фактории Кашеварову содействовать экспедиции так, чтобы она по моему требованию была всегда обеспечена; прислать маленький восьмисильный речной пароход с надлежащими материалами, опытными кочегарами и слесарем, и пять опытных приказчиков, и двух рыболовов, с надлежащими снастями для ловли осетров и другой крупной рыбы.
Депешу эту я закончил надеждой на то, что Главное правление ввиду важной государственной цели, возложенной на вверенную мне экспедицию, примет все меры, без всяких коммерческих интересов, к обеспечению экспедиции и моих требований и даст право надеяться на скорее их исполнение.
Вот при каких обстоятельствах совершилось занятие устья реки Амура и при каких средствах началось водворение русских в Приамурском крае. Спустя два века в пустынях Приамурского бассейна россияне снова начали возносить мольбы к всевышнему творцу о ниспослании им мужества, крепости духа и силы для перенесения неимоверных трудностей, лишений и опасностей, для достижения цели, клонившейся ко благу Отечества! После двух веков начали раздаваться наши выстрелы на берегах Амура, но эти выстрелы раздавались не для пролития крови и не для порабощения и грабежей местного населения -- нет, выстрелы 1850 года раздавались для приветствия русского знамени! Эти выстрелы приветствовали победу истины над вековым заблуждением! Они приветствовали в пустынях Приамурского края победу цивилизации над невежеством и зарю близкого осуществления мыслей Петра I и Екатерины II на отдалённом нашем Востоке!
Цель, которую решился преследовать я с моими сотрудниками, собравшимися к 1852 году в Петровское, состояла в том, чтобы указать правительству на важное значение для России Амурского бассейна с его прибрежьями и тем положить твердое основание к признанию навсегда за Россией этого края.
Мнение Николая I о моём поступке по занятию устья реки Амура, как о поступке благородном и патриотическом, несмотря на то, что это действие мое было несоответственно его повелению, сочувствие, оказанное этому делу наследником Александром Николаевичем {Во время составления Г. И. Невельским своих записок -- император Александр II.
Такова была миссия, выпавшая на нашу долю, и мы встретили 1852 год с твердой решимостью, не отступая ни перед какими преградами, исполнить долг свой перед Отечеством!
Восьмого января 1852 года в Петровское прибыли двое нейдальцев с реки Амгуни и рассказывали, что будто на одном из притоков реки Амура недалеко от устья Сунгари поселились дурные русские (лоча) и что эти люди никому ничего не платят и распускают о нас дурные слухи.
Имея в виду результат упомянутой в предыдущей главе рекогносцировки и сведения с острова Сахалина, я приступил к разрешению вышеуказанных вопросов -- пограничного и морского, к обследованию острова Сахалина и, наконец, к установлению, насколько справедливы слухи о русских, о которых рассказали нейдальцы. Это последнее обстоятельство для нас было важно в том отношении, что подобное поселение беглых могло иметь весьма дурное влияние на нашу команду, набранную из охотского экипажа, который пополнялся людьми порочными и привыкшими к шатанию. Для исполнения вышесказанной цели я снарядил четыре экспедиции: одну вверил Орлову, другую Бошняку, третью Чихачёву и четвёртую приказчику Березину и топографу Попову.
10 января подпоручик Д. И. Орлов отправился в Тугурский край на собаках с тунгусом, знакомым с наречиями нейдальцев, живущих по берегам реки Буреи. Офицеру этому приказано было, следуя через селения Коль и Орель, достигнуть реки Немилена (притока реки Амгуни) и, перевалив к вершине реки Тугура, стараться доехать до истоков правых притоков, реки Уды -- мест, около которых начиналась показанная на картах граница наша с Китаем, Граница эта отсюда шла на северо-восток до Охотского моря. Затеи, следуя к югу, вдоль хребта по вершинам притоков рек Тугура и Немилена, и дотигнув северного притока реки Амгуни -- речки Керби, возвратиться в Петровское тем путём, который он найдет более близким и удобным. Следуя таким образом, Орлов мог обследовать направление хребта между вершинами рек Уды и Амгуни. Кроме того, он должен был: а) точно удостовериться, действительно ли это тот самый хребет, который идёт от вершины реки Уды к западу, в Забайкальскую область, и который принимается за пограничный Становой, Хинганский, или Каменный хребет; б) собрать точные сведения, нет ли в Тугурском и Удском краях, а равно и по южному склону Хинганского хребта, к западу, пограничных столбов, поставленных будто бы китайцами, как говорит о том академик Миддендорф, и, наконец, в) разведать, действительно ли существует поселение беглых русских. Если оно существует, то собрать сведения, нельзя ли доехать к нему через горы.
11 февраля отправился на остров Сахалин до селения Дуэ лейтенант Н. К. Бошняк на собаках с гиляком Позвейном, говорившим по-тунгусски и знавшим наречие жителей этой части Сахалина (айнов), а также с казаком Парфентьевым, тоже говорившим по-тунгусски. Офицеру этому приказано было: установить местоположение каменноугольных месторождений; возможно ли более или менее удобно производить погрузку судов каменным углём; собрать сведения о состоянии страны и отношениях местного населения к Китаю и Японии, о главном и наиболее населённом пункте острова, о подходящих к берегам Сахалина иностранных судах и, наконец, о том, действительно ли жили на реке Тыми русские. Если это справедливо, то осмотреть то место и самую реку Тымь. 12 февраля я отправил мичмана Н. М. Чихачёва на реку Горин и далее по этой реке и Амуру через селение Кизи в залив Нангмар. Он поехал на собаках с тунгусом Афанасием, говорившим по-русски и знакомым с наречием нейдальцев и мангун, обитавших по реке Горин и заливу Нангмар.
Чихачёву приказано было: а) поднявшись по реке Амгуни поселения Хазмоль, перевалить на реку Горин и, опустившись по ней до Амура, следовать вниз по правому берегу этой реки до селения Кизи; на этом пути собрать сведения о стране и народах, там обитающих; главное же узнать -- действительно ли
