может изливаться через вас на любого. Так я действую: я совсем не выхожу из своей комнаты, а моя работа продолжается на всех шести континентах. Она происходит через моих саньясинов. Они — мое продолжение, они — мои руки, мои глаза, мои сердца.
Спрашивающий говорил, что сначала нужно интеллектуальное убеждение, потом саньяса… так это никогда не случится. Сначала саньяса, затем убеждение — так это происходит, это естественный порядок.
Станьте саньясином. Эта мысль уже шевельнулась в вашем сердце, иначе вопрос не мог бы возникнуть. Ваше сердце уже забилось чуточку быстрее, ваши ноздри уже уловили аромат. Вас уже коснулся краешек этого поля Будды, теперь нырните…
А убеждения и заключения придут в свое время. И когда они приходят из опыта, в них есть глубочайшая подлинность, истинность. Единственная настоящая истина — это та, что приходит через переживание.
Третий вопрос:
Прадипам,
Ты здесь не единственный гомосексуалист. У нас много гомосексуалистов и много лесбиянок, Это — мир в миниатюре: у меня здесь есть всякие люди; мой сад состоит из всевозможных цветов, всевозможных растений. Скорее это даже джунгли, а не сад. И я принимаю всех — и дикие растения, всякие. Здесь рады любому.
Почему это задело только тебя? Здесь много известных гомосексуалистов. На самом деле, Прадипам, я вообще не знал, что ты один из них. Почему тебя это задело? Почему больше никто не обиделся? Они научились принимать — потому что в этом заключается все мое учение! Принимать себя такими, как вы есть. Без осуждения, без приговоров, без оценок. Если ты гомосексуалист, что из этого?! Наслаждайся! Бог создал тебя таким. Это способ, которым Он выражает Себя в тебе. И были великие гомосексуалисты — начиная с Сократа.
Если вы посмотрите на долгую историю гомосексуальности, вы удивитесь: их компания была получше, чем у гетеросексуалов. Фактически, у всех великих поэтов, художников, музыкантов, артистов — у всех у них была склонность к гомосексуализму. В этом что-то есть, и это нужно понять — почему артисты, художники и поэты? Потому, что они — выдумщики; они никогда не довольны тем, что есть, и они всегда выдумывают; они стараются сделать что-то новое.
Ну вот, а гетеросексуальность — это естественное явление; это просто данность. Изобретательные люди начинают опробовать новые способы взаимоотношений; у них богатое воображение. Им скучно просто снова и снова влюбляться в женщин или мужчин. Им хочется каких-нибудь новых переживаний. Эти люди и изобрели гомосексуализм. Они — изобретатели.
А некоторые пошли даже немного дальше: они стали бисексуалами. Сейчас бисексуалы оставили гомосексуалистов чуть позади. Бисексуал более гибок — он может любить женщину, может любить мужчину. Его возможности в любви гораздо шире. Он никогда не будет нуждаться; он всегда найдет или любимого, или любимую.
Должно быть, где-то в глубине ты чувствуешь себя виноватым; вот почему ты обиделся. В противном случае ты бы смеялся и наслаждался шуткой. И фактически, я не отвечаю за то, что произношу эти слова — знаешь, кто отвечает?… Я думаю, ты не догадаешься. Папа римский!
Папа совершал поездку по Святой Земле. В последний день он взошел на Голгофу и вознес там свои молитвы… Он спускался вниз, исполненный святости и торжественности, и кадильница покачивалась в его руке. Один гомосексуалист, который увидел его издали, подошел к Папе, очень нежно потянул его за рукав и сказал: 'Эй, красавчик! У тебя сумочка горит!'
Я позаимствовал эту идею у Папы. Но пожалуйста, Прадипам, не обижайся — я никого не хотел обидеть. Ни черных, ни евреев, ни гомосексуалистов — я никого не хотел обидеть. Все мое послание — это тотальное приятие.
И не я придумываю эти шутки: их присылают мои саньясины. Так что, если ты знаешь какие-то анекдоты о гетеросексуалах, то пожалуйста, отправь их мне. Я рассказываю все шутки, которые получаю.
Порой некоторые женщины присылают мне письма, в которых говорится: 'Ваши шутки вечно направлены против женщин'. Что я могу поделать? Присылайте мне анекдоты о мужчинах! Мне незачем придумывать шутки — люди присылают мне их. Пошлите мне любую шутку, и я расскажу ее.
Но это чувство вины — нехорошо. В глубине души ты чувствуешь себя так, как если бы ты делал что- то нехорошее — вот почему тебе бально. У тебя внутри есть рана; ты можешь скрывать ее, но рана есть. И если ты понимаешь меня — вскрой рану… Ее можно вылечить только в том случае, если она открыта. Дайте солнцу излечить ее, дайте ветру исцелить вас. Откройте ее!
Что бы с вами ни случилось, это будет абсолютно правильно. Это больше никого не касается. Если обоим мужчинам хорошо вместе, то это больше никого не касается, никто не должен вмешиваться. Ни закон, ни правительство, ни религия, ни церковь не должны вмешиваться. Если они оба счастливы, то решение должно принадлежать им. А мы хотим, чтобы мир был счастлив — и эти двое мужчин своим счастьем способствуют тому, чтобы мир был счастлив.
Если двум женщинам хорошо друг с другом, мир станет от этого счастливее, мир станет от этого лучше. Не заставляйте их без необходимости чувствовать себя виноватыми. Однако чувство вины сохраняется — потому что вас веками убеждали в том, что гомосексуализм — это грех; вас веками учили тому, что это — один из величайших грехов.
Вы, наверное, удивитесь, если узнаете, что в некоторых штатах Америки всего лишь сто лет назад за гомосексуализм предусматривалось пожизненное заключение. И были страны, в которых вас могли обезглавить в том случае, если вы попались на гомосексуализме.
Прошлое человечества было сплошной глупостью. И мы все сохраняем эти предрассудки глубоко в коллективном бессознательном.
Один чревовещатель — возможно, это был Сарвеш — проезжал через некую страну, и его внимание привлекла одна большая ферма. Он напросился посмотреть ее, и ему разрешили.
Осматривая амбар, чревовещатель подумал, что неплохо было бы немножко позабавиться, и устроил так, как будто бы одна из лошадей заговорила.
Вытаращив от страха глаза, работник побежал к фермеру:
— Сэм! — вскричал он. — Эти животные разговаривают! Если вон та овечка скажет обо мне что- нибудь, будь я проклят, она врет!
Так всплывает вина. Вам не удастся скрыть ее — у нее свои способы выйти на поверхность.
Ты осуждаешь себя за гомосексуализм — вот откуда твой вопрос. Если бы не это, ты бы смеялся, ты мог бы радоваться шутке! И пока человек не способен смеяться над собой, ему неизвестно, что такое смех и в чем его красота. Смеяться над другими очень просто; это насилие, это жестокость. Когда ты смеешься над собой, в этом есть нечто духовное. Но мы продолжаем прятаться за объяснениями.
Ты думаешь, что гомосексуальное меньшинство обижено. Тебе нужно знать вот что: я — ни гетеросексуал, ни гомосексуалист, ни бисексуал — поэтому я не могу быть ни за одних, ни против других. Я не принадлежу больше миру секса. Секс больше ничего не значит — вот почему я могу принять всех вас.
Ваши так называемые святые не способны принять вас полностью, потому что они принадлежат миру секса; в них самих все еще есть сексуальность — они подавляют ее, они озабочены ею, возможно, они даже против нее; но быть против означает, что вы все еще находитесь в зависимости. Я-ни за, ни против, ни за то, ни за это. Это просто неважно! Это просто игры, в которые любят играть люди — это всего лишь развлечение. В этом нет ничего серьезного. Это ребячество. Гетеросексуализм, гомосексуализм,
