Когда есть целое, не остается никакой самости — моей или твоей. А если есть самость, нет никакого целого. Самость может быть только частью, самость может существовать только как фрагмент. И чем меньше фрагмент, тем легче может существовать самость. Вот почему эгоистичные люди становятся все мельче и мельче, ничтожнее и ничтожнее. Чем эгоистичнее человек, тем он посредственнее, зауряднее и мельче. У него нет внутреннего пространства. Он не может вместить ничего, кроме своего эго. Он настолько мал, что одного маленького слова 'я' достаточно, чтобы заполнить все его пространство.
Чем больше вы утрачиваете свое эго, тем более размытым, текучим и большим становится ваше внутреннее пространство. Конечно, эго очень определенно — вы можете определить его, вы можете отметить его расположение, вы можете сказать: 'Это я'. Оно обладает определенной ясностью. Целое полно таинственной неопределенности. Вы не можете определить его, вы не можете указать: 'Вот оно'. Оно так велико, оно заполняет все. Оно безначально, бесконечно, оно безгранично.
Пока вы не готовы войти в этот таинственный хаос целого, вы не сможете сделать к нему даже одного-единственного шага. Это опасно для эго, это опасно для вашей так называемой разумности. Эго безумная любовь.
Пока вы не достигли такой безумной любви с существованием, что вы готовы умереть ради этого, вы будете цепляться за свое маленькое эго. Я слышал:
Два обитателя психиатрической больницы пытались бежать. Они добрались до забора, но не могли через него перелезть.
— Что мы будем делать? — спросил первый больной.
— Я знаю, — ответил второй. — Я включу свой фонарик и буду светить на верх забора. Ты заберешься на забор по лучу от фонаря, а потом поможешь мне.
— Ничего не выйдет, — отозвался первый. — Я псих, но не настолько. Я пойду, а ты на полпути выключишь свет!
Для того, чтобы идти навстречу целому, вам придется быть настолько сумасшедшим. Эго смерть, эго исчезновение, это риск, это авантюра. Вы не можете знать, что произойдет. Вы можете знать лишь то, что вы потеряете себя; вы не можете знать заранее, что вы приобретете. До тех пор, пока вы не наберетесь необычайной смелости, вы не сделаете этот шаг — это прыжок в пропасть, а пропасть бездонна.
Но тот, кто прыгнул, прибыл. В тот момент, когда он умер как отдельное это, он воскрес как божественное. Для капли есть единственный путь стать океаном — умереть.
В этом вся суть саньясы — свести вас с ума, помочь отбросить вашу так называемую сообразительность, интеллектуальность, ваши знания. Саньяса — это создание в вас страстного желания умереть в Боге — а это возможно только тогда, когда вы не слишком заботитесь о том, что будет дальше. Только тогда, когда вас не слишком заботит результат, вы можете совершить прыжок.
Мало-помалу, находясь с теми, кто совершил прыжок, вы заражаетесь. Религия — это инфекция: нет другого пути научиться религии. Ей нельзя научить, ее можно только подхватить.
Второй вопрос:
Все, у кого есть пуп, страдают. А если у вас нет пупка, вы все равно будете страдать — вы найдете какой-нибудь другой повод. Может быть, вы начнете бояться потрогать свои уши.
Помните, предлог не является реальной проблемой; проблема скрывается где-то глубже. Почему человек боится потрогать собственный пуп? Кажется, потрогать пуп — точно такое же невинное действие, как прикосновение к любой другой части тела. Проблема в чем-то другом; это только симптом.
Пуп соединен с двумя самыми важными центрами вашей жизни — жизненно важными. Один из них — секс, другой — смерть. И оба они — самое страшное в мире. Вопрос не в пупке, а в том, что пуп очень близок к сексуальному центру. Если вы подавляли свою сексуальность, то ваш пупок становится очень чувствительным — потому что подавляемая сексуальность начинает собираться позади пупка. Отсюда страх. Страх возникает в основном из-за секса, а не из-за пупка.
Если вы подавляете свою сексуальную энергию, что произойдет? Она начнет накапливаться, она начнет распространяться за пределы сексуального центра. А ближайший от сексуального центр — это пупок. Он начнет соприкасаться с границами пупка.
А из-за того, что через пуп ваша жизнь соединялась с жизнью матери… жизнь вашей матери вливалась в вас через пуповину, так что ваш пуп — это полый бамбук, в высшей степени эффективный передатчик энергии. Он передавал вашей жизни энергию вашей матери; в течение девяти месяцев в материнской утробе вы жили посредством пупка. Именно пуп был каналом; энергия перетекала через него, он был подобен туннелю.
Этот туннель не пуст. Если вы подавляете секс, сексуальная энергия заполнит туннель — и из-за этого возникает страх. Если кто-то притронется к вашему пупку, это вас путает, потому что это немедленно заставляет вас осознать свою сексуальность.
У тех людей, которые подавляют секс, пупок становится одной из самых эрогенных зон. По своей природе это не эрогенная зона: это случается только если естественный секс слишком сильно подавляется. Тогда свободный туннель, который всегда обладал способностью проводить значительную энергию, начинает проводить сексуальность. Отсюда страх.
А вторая возможность такова: как раз позади пупка расположен центр смерти. Вот почему в Японии самоубийство называется хара кири — харе означает пуп. Японцы давно знают, что за пупком есть незаметная точка — если стрела или кинжал попадет в эту точку, смерть наступает немедленно, причем без боли, почти без боли, 'без мучений. Смерть, приходящая откуда-нибудь еще, более мучительна, поскольку смерть очень близка к пупку, она находится как раз позади пупка. И это и должно быть так, ведь секс — это жизнь: жизнь и смерть это две стороны одной монеты.
Пупок содержит в себе две возможности: жизнь и смерть. Если вы подавляете жизнь, ваш пуп становится в высшей степени эрогенной зоной — и это порождает страх в подавляющем человеке, в психологии подавления. Либо, за вашим пупком находится ваша смерть. Если вы слишком озабочены смертью, если вы слишком боитесь смерти… и это также случается с людьми, которые подавляют. Человек, который живет естественной жизнью, не боится смерти, не боится совсем — в действительности, смерть приходит к нему не как конец жизни, а как ее кульминация. Смерть приходит не в качестве врага жизни, но как крещендо в музыке жизни.
Человек, который прожил свою жизнь тотально, интенсивно, страстно, без всяких страхов — без всяких страхов, которые многие века создавали в вас священники — если человек живет без всякого страха, подлинно, спонтанно, смерть не вызовет у него никакого страха, совсем никакого. В действительности, смерть придет как великий отдых. Смерть придет как высшее цветение жизни. Он сможет наслаждаться также и смертью, он сможет праздновать также и смерть.
И помните, это — критерий. Если человек способен радоваться и праздновать свою смерть, это показывает, что он жил правильно; другого критерия нет. Ваша смерть покажет, как вы жили. Дерево познается по плодам — а смерть есть последний плод дерева, которым являетесь вы. Как вы жили? Радостно? Была ли ваша жизнь песней и танцем? Была ли ваша жизнь благословением, блаженством? Были ли вы благодарны Богу за то, что Он дал вам жизнь? Тогда смерть придет как последний дар — из тех же рук, из того же целого. И вы почувствуете необычайный экстаз. Вы примете смерть, вы будете приветствовать смерть, вы будете рады смерти. Смерть будет вашей последней, высшей любовью.
Но человек, который подавлял жизнь, который подавлял свою сексуальность, который все подавлял, который никогда не жил истинной жизнью, не сможет принять также и смерть. Как это может быть? Он еще совсем не жид. Дерево даже не распустилось — может ли оно дать плоды? Он не созрел для смерти, вот откуда страх. Страх вот в чем: 'Я еще не жил, а смерть каждый день, каждый миг подходит все ближе и ближе'.
Человек, который подавляет, боится секса, и человек, который подавляет, боится смерти. Но и то и другое глубоко связано с пупком. Но даже если ваш пупок перенести на другое место… — можно сделать пластическую операцию — это вовсе не снимет проблему. Можно переместить ее куда-нибудь еще; она найдет другой выход. Так что помните, проблему нужно искать в глубине. Никогда не обманывайтесь
