свидания.
Мы вернулись в Индию и приземлились в Гоа.
Гоа для Пуны, как Брайтон для Лондона - ближайший морской курорт.
За домом, где мы жили, был высокий, крутой утес и однажды мы забрались на него, чтобы исследовать пляж на другой стороне.
Зеленые поля и пышные джунгли окружали нас, мы достигли пляжа и через несколько часов отправились назад.
Когда мы достигли вершины холма, я увидела, как будто у меня в мозгу крутилось кино, что кто-то стреляет в нас, и мы лежим в траве, чтобы избежать пуль.
Я сказала Прабудде: 'Кто-нибудь может легко подстрелить нас здесь'.
Солнце было низко на небе и начинало становиться оранжевым, когда мы достигли вершины и начали спускаться вниз к нашему дому.
На этой стороне было очень дико, камни шатались, склон был очень крутым, и тропинка много раз пропадала из глаз.
Я услышала звук позади нас, повернулась, и метров в десяти от нас увидела индийца с ружьем.
Когда я остановилась и посмотрела на него, он приложил ружье к плечу, опустился на колено и прицелился в нас.
Я была в шоке и реагировала очень медленно, если принять во внимание ситуацию.
Я тронула Прабудду за плечо.
Он был передо мной и взбирался на склон.
Когда он повернулся, я сказала: 'Посмотри, кто-то хочет застрелить нас!'
'А, мать!!..' - крикнул Прабудда, схватил мое запястье и потянул меня вниз с холма.
Я клянусь, что наши ноги не касались земли, когда мы бежали вниз с холма.
Мы достигли подножья, и наши соседи в Гоа подбежали к нам и привели в свой дом.
Они посадили нас в темном углу и на нас брызгали 'святой водой', во время исполнения чего-то вроде ритуального танца.
В Гоа живут католики, но они прибавили свое собственное ву-ду к этому.
Мы рассказали, что случилось, и нам сказали, что всего несколько месяцев назад два западных человека были убиты на этом холме.
Я была очарована.
Откуда пришли мои мысли об убийстве?
Мысли, должно быть, энергетические волны, которые путешествуют, как радиоволны, и все, что вам нужно, это настроиться на нужную станцию.
Радиоволны постоянно находятся в воздухе, но вам нужно радио, чтобы поймать их.
Может быть, мысли тоже в воздухе, точно также.
Это объясняет для меня, как у любящих или людей тесно связанных, часто появляются одни и те же мысли в одно и то же время, и когда вы останавливаетесь в новом доме, 'вибрации' могут быть странными - волны мыслей оставленных последними обитателями.
Я недавно провела эксперимент с другом, когда он сидел в одной комнате, а я в другой и я посылала ему мысли.
Мы решили заранее, что мысли могут быть любые: цвет, звук, слово, рисунок - и он напишет то, что он получит.
Он принял шесть из десяти моих мыслей!
Прабудда и я вернулись в Пуну, и я погрузилась в одну из книг Ошо - 'Мистический опыт'.
Он говорил с учениками в Бомбее пять лет назад совсем по-другому, чем сейчас.
Тогда он говорил об эзотерических вещах, он рассказывал о призраках, чакрах, семи телах человека, но теперь он был очень земным и не отвечал на вопросы о магии и о сверхъестественном.
С тех пор как Ошо начал давать дискурсы тридцать лет назад, он очень менялся в зависимости от аудитории.
Он позже говорил, что он раскидывает свои сети в зависимости от той рыбы, которую хочет поймать.
Когда Ошо говорил против тех же самых религиозных людей, о которых он раньше говорил за, многие последователи покидали его.
Но некоторые оставались.
И эти некоторые, были теми людьми, которые действительно услышали весть, которой он должен был поделиться.
Проходили недели, и однажды я подумала, что вся эта любовь и свет немножко слишком, немного скучно и может быть мне надо съездить в Бали и поискать немного черной магии.
Как дитя Корнуола, я была очень заинтригована идеей дьявола.
Я пыталась провоцировать Иисуса поздно ночью, в церкви, когда там никого не было, но достигла немногого.
Просто какой-то свет появился в церкви, когда однажды я воззвала: 'Иисус, яви себя!' Но призывать дьявола, это было гораздо более интересно.
Друзья будут сходить с ума, когда будет двигаться мебель и лопаться стекла.
Темная сторона жизни, похоже, имеет больше вещества, она кажется более реальной.
Я написала вопрос Ошо на дискурсе: 'Ты говоришь, что если принести свет в темноту, темнота исчезнет.
Ты свет.
Тогда где же темнота?
И почему меня так сильно тянет к темноте тоже?'
Первого предложения, которым он начал свой ответ, было достаточно для меня.
Он сказал:
'Когда я говорю, принесите свет и тьма исчезнет, вот, что я в точности имею в виду: принесите свет, и тьма станет светящейся'.
Светящаяся тьма!! Искать светящуюся темноту! Я вся загорелась.
Никогда у меня не было жажды искать что-нибудь меньшее.
Светящаяся тьма воплощала для меня поэтическое величие пиков жизни, которых я жаждала.
Пиков, которые появлялись на мгновение и исчезали, оставляя во мне незабываемую сладость.
Хотя я стала санньясинкой девять месяцев назад, в Лондоне, я почувствовала, что приняла санньясу, когда я первый раз коснулась ног Ошо.
Одна из нескольких вещей, которые меня поражали больше всего около Ошо, было то, что когда встреча кончалась и он покидал зал, индийцы поднимались на подиум, кланялись и прикасались головой к тому месту, где были ноги Ошо.
Как западный человек, я никогда не видела такого знака преданности, и мне это казалось достаточно шокирующим.
Когда пришел мой день, это было празднование Гуру Пурнима (день полной луны в июле, когда в Индии празднуют и поклоняются всем религиозным учителям и мастерам).
Ошо сидел в кресле, а вокруг него были музыканты, люди, в самых разных стадиях релаксации, которые смеялись, пели, качались и, кроме того, была очередь людей, которые хотели коснуться ног Мастера.
Аудитория была наполнена до предела, и каждого освещали лучи восходящего солнца, атмосфера была праздничной и очень переполняющей.
Я встала в очередь, которая растянулась через весь разросшийся сад и до ворот.
Я видела, когда смотрела на людей впереди меня, что все, что мне нужно сделать, это прикоснуться к его ногам и отойти.
По мере того как я медленно продвигалась через сад в аудиторию, я больше не думала об этом, потому что празднование было таким заразительным.
Неожиданно я оказалась перед ним.
Я помню, как я кланялась, но был пустой момент, когда я ничего не знала.