интеллигенции, которые пригрелись в столице и не желают работать на селе, несмотря на то что выучились на народные деньги. Фамилии в фельетонах были сплошь еврейские.
Ну а девушка Римма Троянкер оказалась вспыльчивая. С отличием закончила вуз и сама попросилась на село. В комиссии ответили, что с ее специальностью типа “психиатр” на селе делать нечего и бросать на ветер народные деньги не годится, зато в районный центр - пожалуйста. А там и про переквалификацию можно будет подумать - конечно, тоже по медицинской части, чтобы в дальнейшем приносить еще больше пользы.
Так Римма рассказала Мирре при знакомстве и поделилась планами, что намерена переквалифицироваться по педиатрии, чтобы держать детство в заботливых руках:
- А то что получается? У меня папа почти профессор - хирург, мама кандидат наук - психиатр. Это прямо-таки воздушная специальность. Людям другое надо. Я на этот факультет пошла под маминым нажимом. Теперь сама рассудила - правильно в газетах пишут. Может, слишком резко, но что-то есть.
Мирра поддакнула Римме, что вот и сама переквалифицировалась и очень рада.
Надо сказать, что они вовек бы не познакомились на личной почве, если б не случайность.
В райторге давали материю, и образовалась длинная очередь. Мирра шла с работы и по интуиции заглянула в магазин - сын совсем оборвался и мужу надо кое-что из одежды. А тут такое. Встала в очередь и стоит задумчиво.
Сзади - девичий голосок:
- Кто крайний, по скольку дают?
Мирра оглянулась и увидела Римму. Что и говорить, с первого взгляда она произвела большое впечатление. И туфли с бантами, и юбка бостоновая, и блузка с вырезом, креп-жоржетовая, шлейки от лифчика просвечивают, не говоря про кружевную комбинацию. Волосы - огонь с медью. Прямо светильники в Мирриной кладовке, что остались после Иосифовых родителей.
- Я крайняя. За мной сказали не занимать. Материя кончается.
Девушка улыбнулась:
- Я везучая. Мне хватит.
И стала. Вытянула впереди себя опущенные руки с лаковой сумочкой и говорит:
- У нас в Киеве похожая проблема. Но у вас тут людей поменьше. Это положительное обстоятельство. А вообще-то я просто гуляю, на население смотрю. Я врач, и мне интересно. Вы как себя чувствуете? Ничего не беспокоит? Что-то вы грустная.
Мирра удивилась - незнакомая девушка, а пристает с такими разговорами.
- Ничего, спасибо, я чувствую себя хорошо. Жарко, вот и грущу, - и как-то помимо воли, чтобы скоротать время в очереди, Мирра разговорилась с Риммой.
С Миррой все здороваются, а кто и подойдет словом перекинуться про детей, про успеваемость.
Римма спрашивает:
- Вы кем работаете? В просвещении, наверное?
- Да, учительницей. Очень люблю свою работу.
Вместе вышли из магазина. Римме материя досталась. Не много, правда, но на платьице с короткими рукавами хватит.
- Я сделаю покороче. Мне идет покороче. На работе халат надену, а вечером на выход в самый раз.
Мирра улыбнулась:
- Римма, вы такая красавица, что вам хоть что.
- Да, - просто согласилась Римма.
Между Риммой и Миррой сразу образовалась какая-то привязанность. После магазина они долго прохаживались по горсаду. Даже сидели на скамейке и ели мороженое. Мирра отказывалась, женщине неприлично сидеть на скамейке, будто ищешь знакомства.
Но Римма застыдила:
- Какие вы тут отсталые! - положила ногу на ногу и обмахивается веточкой.
После перемены должностей вокруг Мирры и Иосифа сильно поубавилось друзей. Никто ничего обидного конкретно и адресно в глаза не говорил, но тем не менее. Сказывалось общее положение. Тем более Иосиф всегда выделялся еврейскими настроениями: песни еврейские пел. Хотя идиш по-человечески не знал, а Тору представлял только по изложениям своего отца.
А тут Римма - веселая, радостная, столичная. Врач. Вот Мирра и пригласила ее заходить в гости.
Римма явилась дня через два под вечер. Мирра сидела над тетрадями, Эммочка рядом - на полу по своим делам. Иосиф в сарае - по свободе времени увлекся художественным выжиганием по дереву. Сын Изя на улице.
Вот в дом входит с визитом Римма и с порога приветствует:
- Здравствуйте, дорогая Миррочка! А это ваша дочка Эммочка? А где же ваши муж и сын? Давайте их сюда, я печенье принесла и конфетки. Устроим семейное чаепитие!
Мирра обрадовалась, собрала семью, тетрадки убрала, скатерть переменила, самовар, стаканы в подстаканниках, ложечки, варенье свеженькое, варенное на дворе в тазу на кирпичах.
- Жалко, что вчера не зашли, Риммочка, пенок бы поели!
- Ой, спасибо! Сразу скажу. Я младшая, но прошу разрешения звать вас по имени и на “ты”. Хорошо, Миррочка? Согласны, Иосиф? Тем более разница у нас незначительная для масштаба: лет десять с хвостиком в вашу сторону.
Согласились.
Дети потянулись к Римме. Дети любят красивое, нарядное, веселое. Мирра, как женщина, конечно, поглядывала на реакцию Иосифа. Но он вел себя ровно, без нажима.
Зажгли абажур. Прибавилось уюта и покоя. От сладкого и горячего всех разморило. Обсудили погоду, обговорили снабжение, затронули тему о детях, о воспитании. В основном Мирра с Риммой. Иосиф помалкивал, курил. Потом спросил:
- А как в столице с еврейским вопросом? Между нами - очень плохо? Что ученые люди говорят?
- Так я и знала. Всё про евреев и про евреев, - и передразнила: - “Между нами, между нами”. Глупости!
В углу на тумбочке под вышитой салфеткой Римма разглядела аккордеон:
- В доме музыка, а мы сидим, как неграмотные! Йося, это ты играешь? Сыграй что-нибудь. Я музыку люблю. Я в Киеве ходила на все спектакли Театра оперетты. С детства. Мама и папа меня приучали. И в оперный тоже. Я на вечерах самодеятельности в институте исполняла из “Наталки-Полтавки” - овацию устраивали. У меня кораллы на шее - каждый камень с булыжник, как на Подоле, и дукачи здоровенные. Мама в эвакуации сберегла. Все продала, а кораллы сберегла. Ну, быстренько, сыграй, Йося!.. Мне Мирра хвалилась, ты и на скрипке играешь - виртуоз! И еще она рассказывала, что в детстве ты мечтал стать клейзмером! Вот слово, извини, на клизму похоже! По свадьбам ходить играть, чтобы угощали вкусненьким. Правда?
Мирра делала-делала знаки Римме, но бросила.
Йося сказал:
- Клейзмеры и на похоронах играли. Ну, хотел. Теперь не играю. Не хочется. Я когда завклубом был, сильно играл. Гулака-Артемовского всю оперу мог сыграть. И спеть на разные голоса. Под скрипку, под аккордеон. Пойдемте, проводите меня до работы - пора мне.
И совсем не грустно сказал, а даже жизнеутверждающе. Мол, раньше было дело, а теперь другое желание. Но как будто в театре спустился занавес.
Римма так и сказала:
- Солист не в голосе. Нужно скорей на воздух! Давайте и деток возьмем. Им перед сном полезно подышать.
Вышли. Эммочка на руках у Иосифа, он шагает впереди, за ним Мирра с Риммой, Изя плетется сзади, цепляется за каждый куст - интересуется веточками.
Навстречу девчата с парнями - идут с танцев, как раз из клуба. Там после кинофильма устраивали танцы для молодежи. Хлопцы немного выпившие.
Один как бы про себя говорит, подделываясь под артиста:
