казалось, она все время в доме своя, и никакого недоразумения. Конечно, про себя Мирра помнила и “кавалера”, и провожания Иосифа под ручку - с чужих слов, правда, но что было, то было.
Как-то сидят все и пьют чай. На стене - над кроватью Иосифа и Мирры - висят два портрета на деревянной доске, сделанные методом выжигания.
Мирра обратила внимание гостьи:
- Иосифовы отец и мать. Тонкая работа.
Римма спросила:
- Йося сделал?
- Да, Йося. Похоже, правда! - гордо утвердила Мирра.
- Не знаю, не могу судить, а работа отличная. Как иконы. А когда Иосиф вернется?
- По обстоятельствам, - уклонилась Мирра.
- А то нам бы с Исааком не хотелось без него отбывать в Киев. Мы, Миррочка, как раз сегодня планировали тебя поставить в известность: мы расписались и через неделю перебираемся.
Мирра как с банкой варенья стояла, так банку и выронила прямо на белую скатерть. А Римма большой ложкой растекающееся варенье подхватывает и льет в рот, причем смеется. Все-таки необычная женщина.
Как сказала, так и уехали с Изей: грузовик загрузили барахлом - все киевское и тут приобретенное. Мирра только вслед рукой помахала.
Берл умер хорошо. Перед смертью просил Иосифа выбрать по углам все квасные крошки, чтоб встретить Песах в чистом доме. Не успокоился, пока Иосиф не взял веник с совком и демонстративно не прошелся по углам. А когда из четвертого угла сказал Берлу, что чисто, старик отдал Богу душу.
Иосиф сам сколотил гроб, сам на тачке отвез Берла на еврейское кладбище, сам выкопал могилу и прочел молитву, какую знал: “Шма Исраэль, Адонай Элохейну, Адонай эхад”.
Увязал в две вязанки книги, кое-что из обихода - пристроил на ту же тачку, поймал на трассе попутку и приехал домой. Здравствуйте!
А тут такое.
- Что же ты мне не сообщила? - у Иосифа, видно, не осталось сил расстраиваться. Говорил тихо и спокойно.
- Не хотела беспокоить. Они бы все равно по-своему поступили. Зачем ругаться, выносить скандалы на люди? - оправдывалась Мирра.
- Я что же, по-твоему, ругаться стал бы? Ничего подобного. Я, например, считаю, что главное - они оба поступили по своему желанию. И что уехали - хорошо. У Риммы квартира, родители интеллигентные. Изе с ними будет хорошо.
Мирра удивилась:
- Вот не подумала бы, Йося, что ты так отнесешься. Она же старше Изи, и поведение у нее тут сам знаешь какое было.
- Какое?
- А такое, что она и к тебе клинья подбивала. Честно скажу, не знаю, может, ты ей взаимностью и ответил, - несвойственно ей разозлилась Мирра. - Мне неинтересно, чем она тут занималась. Но участвуй в жизни семьи. Это все, чего я прошу как жена и как мать.
Иосиф встал из-за стола и пошел к неразгруженной тачке. Мирра ждала ответа на свои притязания, но не дождалась.
Между ними пробежала трещина. На пустом месте, фактически из-за ничего.
Мирра ему говорит:
- Ты хоть как-то показывай, что живой. А то лежу, как с покойником. Не слышно, как дышишь.
В своей сарайной резиденции Иосиф дни напролет читал. Громко сказано - читал. Смотрел в буквы справа налево. Бывало, час смотрит на строчку. Потом захлопнет книжку, глаза закроет и сидит. По всему выходило, что ивритской грамотой овладел не в совершенстве - мало прозанимался с Берлом. Старик больше рассказывал про разное еврейское, чем обучал: “Потом, потом, Иосиф, успеем”.
Другого учителя Иосиф теперь искать не хотел.
Дети заходили в сарай, рассматривали старые книги, спрашивали, что да как, для чего это, для чего то, - вещи перебирали: хлам и хлам. Ветхие, пыльные талесы; кухонные прихватки у Мирры и то целее. Ржавые, погнутые подсвечники. Мирра как-то предложила Иосифу перестирать, перечистить что можно. С гневом отказался.
Иосиф поначалу объяснял детям, что к чему, но так часто спотыкался о собственное незнание, что бросил объяснения и попросил не беспокоить.
Кроме торговли на базаре и работы сторожем Иосиф нанимался на разные мелкие сезонные договоры - в зеленхоз, на дорожное строительство. Эти деньги по договоренности с Миррой тратил на поездки по селам. Объездил землю от Западной Украины до Западной Белоруссии. Ходил по тамошним местечкам, где раньше проживали евреи.
Мирра спрашивала, что видел, что слышал, с кем говорил.
Иосиф только мотал головой:
- Ой, не мучай меня.
Вещей в сарае прибавилось на две полки.
Знакомые, евреи по преимуществу, интересовались у Мирры:
- Йосиф в религию ударился, хочет открыть синагогу?
Мирра отмахивалась:
- Какую синагогу! Смех один. Спросите у него.
Шила в мешке не утаишь. Если человека никто не видит и не слышит, если человек сидит в сарае или куда-то беспрестанно ездит - всем любопытно. Захаживали к Иосифу - то один, то другой.
Иосиф злился:
- У вас своих дел нет, ко мне пристаете. Ко мне претензий быть не может. Я никому не мешаю. В свое свободное время занимаюсь чем хочу. Может, я коллекционер, а это моя коллекция. Вроде марок или монет, понятно?
Отстали. Каждый по-своему с ума сходит.
Исаак регулярно присылал деньги по почте. Немного, но сыновний долг исполнял. А мог бы и ничего - слава Богу, родители не старые и не больные. В гости не приезжал и писем не писал - времени в обрез: и Римма, и вечерний институт народного хозяйства. К тому же вступил в партию - партийные поручения и политпросвет.
Мирра писала длинные послания о младших, об их здоровье и успехах.
Мирра, ясное дело, от такой жизни не хорошела. Сдала: поседела, стала нервная. А возраст еще ничего, сорок два года. Она себе придумала, что есть способ возродить семью к новой жизни. Родить ребеночка. Если б она могла сделать это самостоятельно, без Иосифа… А она без него, как ни крути, обойтись не могла.
Ей часто снилось, что Иосиф играет на скрипке. Просыпалась, гладила мужа по голове, шептала разные слова. Но Иосиф интереса не проявлял.
В конце концов Мирра поставила вопрос ребром:
- Или мы живем как муж с женой, чтобы у детей был отец, или давай разводиться. Ты меня довел до такого состояния, что я не знаю, что с тобой сделать. Давай напрямик: я хочу ребеночка родить, а ты будто не понимаешь и от меня отворачиваешься. Ведь есть надежда, что нам именно ребенка не хватает, чтобы все стало как раньше. Помнишь, как мы друг друга любили, когда Изя родился, и когда Эммочка, и когда Златочка с Веничкой? Если ты стал больной и не можешь, ты скажи, не рви мне сердце. А если просто так - тоже скажи, я отнесусь спокойно.
Иосиф заявил, что против ребенка ничего не имеет. Но что вернется прежнее - гарантировать не может.
В общем, родился ребенок. Назвали Марком - в честь отца Иосифа.
Мирра работала до последнего. И вышла на работу через пару месяцев после родов.
А Иосиф, будто ничего не переменилось, у себя в сарае. Как говорится, гарантию может давать только Господь Бог.
