Диета старика

В пруд погружаясь за мрачной оградой)?
Что схоронил он для зоркого глаза
И для ума, искушенного в книгах?
Есть ли в нем смех золотой и злорадный,
Тонкий, витой и шуршащий змеею?
Есть ли в нем вести из мира умерших,
Взмахи их ручек, маханье платков?
Есть ли поклоны от дяди и тети?
Есть ли хвала изучающим играм
Созданным для многострунного мозга?
Есть ли о будущем бледном и темном
Сеть предреканий? Или на завтра
Точный прогноз изнуренной погоды?
Милый мой мальчик, дитя молодое, -
В глазках дрожат полупьяные блики,
Он прибежал и стоит еле-еле:
Тучное тельце на тоненьких ножках
С мелко дрожащей протянутой дланью -
Милый мой мальчик, дитя молодое,
Знак этот древний вещает о малом,
Но многостранен пророческий глас.
Малое то разбредется повсюду,
Будет на кровлях, будет в подвалах,
Будет с небес опадать словно гром…
Все, что содержится в скорченном теле,

В точных и диких затеях, что держишь
Ты на дрожащей и потной ладони,
Все это, я бы сказал, означает
'Ключ ко всему'. Отворенье пределам
Замкнутым, запертым ныне - от века,
От сотворения этого мира,
Что мы так нежно и трепетно любим
Вместе с лужайками, с прудом, с аллеей
И с чаепитьем на светлой террасе…
Да, от начала многие двери
Были закрыты и заперты крепко
Но - говорит сей ветшающий знак -
(Шепот его ты услышал случайно
В полдень, сегодня, среди крапивы
И сорняков возле дальней ограды),
Что ослабеют по предначертаньям
Мощные стены, замки и препоны,
Все разрешится, что замкнуто было.
Ветхие тайны, шурша, развернутся
Над площадями, как свитки истлевшей
Золототканой узорной парчи,
Над поездами, идущими к югу
(Там веселы размягченные люди,
Хлопают пробки, музыка льется,
И ожидания теплых курортов
В тучных телах поселяют отвагу).
Вдруг обнажатся изнанки предметов,
И биллиардный игрок, что в жилетке
Низко нагнулся к зеленому полю,
Вдруг обнаружит, что справиться с кием
Стало почти невозможно, что возле
Тихо прогнулись дубовые стены,

А костяные шары поражают безвольной
Мягкостью, словно подгнившие фрукты.
Милый мой мальчик, дитя молодое,
Станут могилы плеваться телами,
Вскроются шкафчики бледных сирот,
И позвоночники книг распадутся,
Сгниют корешки, а из тучной истомы
Выплывут фразы и буквы повиснут.
Грешные души исторгнутся Адом:
Будут сочиться в комнатах старых
Меж половиц дорогого паркета -
Тут мы увидим порочного дядю;
Дико худой, в пропотевшей рубашке,
С бледной улыбкой в измученном лике
Выйдет, скрипя иссушенным коленом
И потирая лысеющий лоб.
Всех нас обнимет, поест для начала,
Как возвратившийся из заключенья,
Ну а потом все расскажет подробно:
Все о мученьях, все о скитаньях,
Об изнурительных каверзных тропах,
Где он блуждал в нескончаемой Ночи…
Рая откроются дальние двери,
Души оттуда изыдут толпою -
Нежны улыбки, ласковы взоры,
Кружево зонтиков над головами
(Им заслонятся от грубого солнца
Этого жесткого бренного мира).
Тут мы увидим добрую тетю -
В синей беретке, в белых перчатках,
С милой улыбкой на тающих щечках,
Нам привезет золотистых орешков,