к нему. Говорил, что ему что-то угрожает. Я приехал — дверь настежь, но Эвена нигде не было. А сейчас я боюсь, что он заперся в спальне.
— Почему вы так решили?
— Дверь в спальню заперта, а когда я посмотрел в замочную скважину, то увидел, что с той стороны торчит ключ.
— Хорошо. — Харри обошел машину и пошел к калитке. — Слушайте внимательна. Стойте там, где стоите, если у вас есть что-то в руках, положите это на пол, держите руки так, чтобы мы их видели. Мы будем через две секунды.
Харри прошел через калитку, поднялся по лестнице, прошел мимо удивленных Волера и его коллеги, нажал на дверную ручку и вошел в дом.
Фёуке стоял в коридоре с телефонной трубкой в руке и круглыми от изумления глазами смотрел на полицейских.
— О господи, — только и вымолвил он, увидев Волера с револьвером. — Быстро же вы…
— Где спальня? — спросил Харри.
Фёуке молча указал на лестницу.
— Покажите нам, — сказал Харри.
Фёуке провел полицейских к двери.
— Вот здесь.
Харри толкнул дверь — она действительно была заперта. В замке торчал ключ, но дверь им открыть было невозможно.
— Я забыл сказать, что попробовал открыть ключом от другой спальни, — сказал Фёуке. — Ну, бывает ведь, что замки одинаковые.
Харри вынул ключ из замка и заглянул в замочную скважину. Через нее он увидел в комнате кровать и ночной столик. На кровати лежало что-то похожее на люстру. Волер тихо разговаривал по рации. Харри снова прошиб пот. Что-то не то с этой люстрой.
— Кажется, вы сказали, что с той стороны тоже торчал ключ?
— Торчал, — подтвердил Фёуке. — Пока я не вытолкнул его, пытаясь вставить другой ключ.
— А как же мы туда попадем? — спросил Харри.
— Сейчас попадем, — сказал Волер.
На лестнице послышался топот тяжелых сапог. Прибежал один из полицейских, оставшихся снаружи. Он принес ломик.
— Здесь. — Волер указал на дверь.
Затрещало дерево, дверь открылась.
Харри вошел внутрь. Он услышал, как Волер велел Фёуке подождать у двери.
Первым, что заметил Харри, был поводок. Эвен Юль повесился на собачьем поводке. Он умер в белой рубашке с расстегнутым воротом, черных брюках и клетчатых носках. У шкафа за его спиной лежал опрокинутый табурет. Под табуретом аккуратно стояли туфли. Харри посмотрел на потолок. Действительно, поводок был привязан к крюку от люстры. Харри не хотел смотреть на лицо Эвена Юля, но не смог удержаться. Один глаз Юля таращился куда-то в сторону, другой — прямо на Харри. Будто они были независимы друг от друга. Как у двухголового тролля из детской сказки, у которого по глазу на каждой голове, подумал Харри. Он прошел через комнату и посмотрел в окно. Окно выходило на восток. По Ирисвейен колесили любопытные мальчишки на велосипедах — уже пронюхали, стало быть, что приехала полиция. Подобные слухи обычно распространяются по округе с поразительной быстротой.
Харри закрыл глаза и задумался. «Главное — первое впечатление. Когда с чем-то сталкиваешься, самая верная мысль — первая». Так говорила Эллен. Его ученица учила его сосредоточиваться на том, что испытываешь в первую очередь, когда приходишь на место преступления. Поэтому сейчас Харри не оборачивался, чтобы проверить, лежит ли на полу у двери ключ от комнаты, не пытался найти в комнате чьи-то отпечатки пальцев, не выяснял, пытался ли кто-нибудь пробраться в дом. Просто потому, что и убийца, и жертва сейчас висели под потолком. Двухголовый тролль казнил себя сам.
— Позвони Веберу, — сказал Харри Халворсену, который только что подошел и теперь смотрел на висящего в петле Юля. — Наверное, он скажет, что у него завтра и так дел по горло, но ты его успокой, скажи, что тут ничего сложного не предвидится. Эвен Юль догадался, кто убил его жену, и поплатился за это жизнью.
— И кто же этот убийца? — спросил Волер.
— Точнее, кем он был. Он тоже умер. Он называл себя Даниелем Гюдесоном и жил в голове у самого Юля.
Когда они шли по коридору, Харри попросил Халворсена передать Веберу, чтобы тот позвонил, если найдет винтовку.
Харри остановился на крыльце и посмотрел на улицу. Удивительно, у скольких соседей вдруг появились дела в саду. Сейчас они стояли на цыпочках и смотрели поверх изгородей. Волер тоже вышел из дома и встал рядом с Харри.
— Я не совсем понял, что ты там говорил, — сказал Волер. — Ты имеешь в виду, что этот тип совершил самоубийство из-за чувства вины?
Харри покачал головой:
— Нет, я имею в виду то, что я сказал. Они убили друг друга. Эвен убил Даниеля, чтобы остановить его. А Даниель убил Эвена, чтобы тот не выдал его. На этот раз их интересы совпали.
Волер кивнул, но по его лицу было видно, что он ничего не понял.
— Этот старик мне кажется знакомым, — сказал он. — Тот, который живой.
— Ну, это отец Ракели Фёуке. Если ты, конечно…
— Да, конечно, она работает в СБП. Вместе с тобой.
— Закурить не найдется? — спросил Харри.
— Нет, не найдется, — ответил Волер. — Все дальнейшее — на тебе, Холе. Я тороплюсь, так что, если тебе нужна помощь, скажи прямо сейчас.
Харри отрицательно покачал головой, и Волер зашагал к калитке.
— Да, кстати, — сказал Харри. — Если у тебя завтра нет никаких важных дел, то мне нужен опытный полицейский, который бы за меня подежурил.
Волер рассмеялся, продолжая шагать.
— Нужно будет только координировать охрану мечети в Грёнланне на время службы, — крикнул Харри. — Я знаю, у тебя к такому талант. Наша задача — не дать бритоголовым побить мусульман, пока они будут справлять Ид.
Уже дойдя до калитки, Волер вдруг остановился:
— И ответственным назначили тебя? — спросил он через плечо.
— Я отвечаю за свою часть, — ответил Харри. — Две машины, четыре человека.
— И надолго?
— С восьми до трех.
Волер повернулся. На его лице была широкая улыбка.
— А знаешь что? — сказал он. — Я тут подумал. Ведь если я отдежурю за тебя, мы будем в расчете. Отлично, я согласен.
Волер взял под козырек, сел в машину и уехал.
«В расчете за что?» — подумал Харри, прислушиваясь к глухому эху ударов с теннисного корта. Но тут его мысли оборвал звонок мобильного телефона. На этот раз на экране был номер Ракели.
Эпизод 92
Улица Холменколлвейен, 16 мая 2000 года
— Это мне?
Ракель всплеснула руками и взяла букет ромашек.
