«...Ну-ну, красавица, не так резво!..»
Андрей выстрелил в кисть, сжимавшую винтовку и готовую нажать на спуск. Эта пуля разбила не только руку, но и механизм СВД. Теперь ее можно было использовать только как дубину.
«...Ну, куда же ты, „кукушка“-душка? Подожди! Сейчас мальчишки, на которых ты охотилась, за тобой придут...»
Он выстрелил еще раз, разрывая пулей второй ботинок в тот момент, когда девушка, развернувшись на здоровом левом боку, стала уползать в «зеленку». На дороге тем временем уже разобрались в причине остановки «Урала» – пулевые отверстия спутать невозможно, – и командиры развернули солдат в цепь для прочесывания.
Вот теперь, обезноженная, с единственной здоровой рукой, девушка понимала, что это, возможно, ее последние минуты. Она смотрела в ту сторону, где была «лежка» Филина, и плакала. Плакала без всхлипов, молча. Она уже поняла, что приготовил ей этот невидимый снайпер. Она просто плакала и сантиметр за сантиметром, метр за метром, словно раненая змея, уползала.
«...Нет! Не жить тебе, мразь! Не отпущу! Пусть мальчишки посмотрят, кто их убивает...»
И Андрей выстрелил еще раз, разбивая пулей кисть левой, здоровой руки... Все! Теперь она уже хотела умереть, но не могла. Пока не могла, и прекрасно об этом знала – от таких ранений не умирают...
А цепь солдатиков приближалась. Вот какой-то сержант наткнулся на разбитую винтовку «кукушки» и увидел на траве кровавые пятна. Подошедший к нему офицер понял все с полувзгляда. А еще через минуту они нашли девушку. Кто-то из солдатиков со всего маху врезал ей носком сапога под ребра, к нему присоединился еще один и еще... Ее били и втаптывали в траву минуты две, а потом потащили к колонне. Затем, бросив на дорогу, опять били, пока к этой беснующейся толпе не подошел майор, видимо, он-то и был командиром этой колонны.
Девушку посадили, прислонив спиной к колесу подстреленного ею «Урала», и майор что-то стал ее спрашивать.
На нее было страшно смотреть. Лицо превратилось под армейскими кирзачами в кровавую маску. Маскировочный комбинезон разорван в клочья. Только теперь Филин понял, что вызвало такую ярость у солдат. Сквозь разорванные штанины виднелись окровавленные, дырявые... Белые колготки! Наверное, и эти солдатики знали этот знак. Майор стоял над девушкой и что-то говорил, тыча пальцем в приклад ее СВД, в то место, где она делала зарубки...
Но «кукушка» горящим взглядом смотрела прямо на Андрея. А может, это ему казалось.
Ей было страшно умирать. Страшно умирать именно так. И она взглядом молила о смерти, которую ей никто на дороге не подарил бы. И Филин сжалился. Он дрогнул сердцем, но не душой.
«...Ладно, сука! Пожалею тебя. Помни мою доброту, когда на тучке получишь жилплощадь!..»
Он положил свою последнюю пулю точно в центр лба, как будто поставил свой последний автограф...
Солдатики дернулись было к своим автоматам, но властный жест майора их остановил. Он-то уже понял, что работал какой-то секретный спецназ.
А Андрей все смотрел и смотрел на эту девушку сквозь прицел.
– Все, командир, ты отомстил, – тихо проговорил наушник.
– Бай...
– Я, Филин.
– Ты здесь?
– Я все время был здесь – в горах по одному не ходят.
– И не объявился?
– Я тебя понял, командир, и не хотел мешать. Месть за братишек – это святое...
– Спасибо, Бай.
– Пойдем, Андрей. Идти далеко, а времени мало.
– Пошли, Алишер...
12 сентября 1990 г. Генерал Зерков
В Степанакерт входили с юга, со стороны города Шуша. Печально известная дорога на Неркин была перекрыта блокпостами, гарнизоны которых были готовы стрелять во все, что имело способность передвигаться. Филин не стал рисковать. Не имея связи, они запросто могли напороться на пулеметные очереди. Андрей решил потратить еще сутки.
Бойцы устали. Даже его проверенные во многих операциях ветераны. Даже Мулла, Бай и Медведь. А что же говорить о шестерых салагах, уцелевших из всего пополнения, которые к тому же были ранены. Все! Кто-то легче, кто-то тяжелее, но все. Да и «старикам» досталось. Без единой царапины остались только Бай, Бандера и Кабарда. И Филин...
Накрапывал легкий теплый дождик, а Филин вместе с Медведем рассматривали недалекий блокпост.
– Что скажешь?
– Не, Андрюха, на дорогу выходить нельзя – положат всех из пулеметов. Видишь, какие они там дерганые все? Тут надо что-то придумывать.
– Захватим. Что ты тут еще можешь придумать?
– А потом отвечать, если кого-то поцарапаем?
– Один хрен отвечать! А у нас с тобой шестнадцать «трехсотых» различной тяжести, а здесь кругом противопехоток понатыкано. Как с ними МВЗ обходить будем?
– Да, сложненько.
– Кто у нас, Игорь, более или менее в форме? Мне нужно шесть-семь человек.
– Кабарда, Бандера, Бай. Ганс сможет пойти – ухо воевать не мешает. Еще Змей. У него хоть и навылет плечо, но держится нормально. Ну, и я.
– Ты останешься с группой, старшим. И не спорь! А что Брат?
– Рука. В предплечье, но мимо кости. Может работать – ему одной руки достаточно.
– Решили. Давай собирай пацанов. Пойдем через двадцать минут...
...На блокпосту было время обеда. Около пятнадцати солдат и сержантов черпали из своих котелков какое-то полужидкое армейское варево. Тем же самым занимался и пулеметчик, сидящий на бетонной крыше в гнезде из мешков с землей. А еще трое солдатиков, находившиеся в пятидесяти метрах на выносном НП, полностью переключили свое внимание на запахи, доносившиеся до них.
«...Вояки! Детский сад надел панамку. Щелбанами положить всех можно!..»
Сложность заключалась в том, что работать по-настоящему было нельзя. Все солдатики должны были остаться живы и относительно здоровы! Максимум, что разрешил Филин своим ребятам, так это поставить пару синяков под глазом. Здесь нужно было показать ювелирную точность.
Пулеметчика взял на себя Брат.
– Это что? – спросил Андрей, увидев приготовления Кахи.
А тот нашел довольно увесистый, размером с кулак, камень и теперь, положив его в свою масккосынку, обворачивал голыш нарванной травой.
– Дистанционный нейтрализатор пулеметчиков, – улыбнулся Брат. – Сам увидишь.
На выносной НП отправились Бандера и Кабарда.
– Шею там никому не сломай, – напутствовал Бандеру Андрей.
– Ладно. Я эти шеи только погну слегка для науки, чтобы службу не забывали. «Сапоги».
НП сняли быстро. Кабарда легонько придушил одного, а Бандера, недолго думая, просто треснул оставшихся лбами. Им еще повезло, что были в касках, – отделались потерей сознания. На металлический звон касок с НП обратил внимание пулеметчик, высунувшись из своего гнезда, и тут же получил прямо в лоб «нейтрализатором» Брата. Теперь было важно не подставиться под очередь какого-нибудь нервного «деда».
Филин сделал ставку на внезапность. С четырех сторон, словно черти из коробочки, да они и были на чертей похожи – перепачканные камуфляжи, лица и руки намазаны темно-зеленым спецгримом, – одним прыжком перемахнули забор из бетонных блоков и ощетинились автоматами.
– Всем стоять! – рявкнул Андрей. – Армейский спецназ! Командир группы капитан Проценко! Кто старший?!
