Царицын Владимир
Осенний лист или зачем бомжу деньги?
**Аннотация:*
Человек может потерять все. Легко. Он может опуститься, но может и остаться Человеком.
Часть I.
Из родных у Сидорова был только второй, гражданский муж его бывшей жены Катерины. Сам он был первым и законным. Не только по записи в актах гражданского состояния, но и по единственно верному и единственно законному, как считал Сидоров, православному обычаю - были они с Катериной венчаны в церкви. Давно это было, в другой жизни, которая теперь казалась ему чем-то нереальным. Как полузабытый, а местами совершенно забытый сон. Забытый или выброшенный из памяти усилием воли.
Альфреда Аркадьевича Молотилова (Окрошка дал ему короткое прозвище
- Альф) Сидоров встретил на улице, и почему-то вместо злости или на худой конец холодного безразличия с удивлением ощутил в груди тепло.
И тут же решил признать в Альфреде родственника. А как иначе? Должна же быть у человека родня! Без родни никак нельзя, кому-то ведь надо завещать свое имущество, пусть небольшое - ватный полосатый матрац, почти совсем целый и длины нормальной, да резиновую надувную подушку в розовой плюшевой наволочке. Пусть, на первый взгляд, довольно сомнительного качества имущество, потому, что в матраце клопы, а подушка быстро сдувается, но и таким имуществом не каждый бомж похвастаться может… Но матрац и подушка - это еще не все! У
Сидорова имелась индивидуальная буржуйка и почти легальная жилплощадь. Был у Сидорова и определенный социальный статус, местной, так сказать, значимости, но его, этот статус, по наследству передать было никак нельзя. В среде бомжей демократия - не пустой звук.
Альф был совершенно не приспособлен к 'вольной' жизни.
Интеллигент! Когда Сидоров его встретил ранним утром, выйдя в поиск,
Альф был настолько истощен и обессилен, что еле ворочал языком. Еще пару дней и их встреча не состоялась бы никогда. Как потом выяснилось, Альфреду было стыдно просить милостыню, а того, что на помойках у продовольственных магазинов и овощных киосков полно всяческих продуктов, в том числе деликатесных и не потерявших своей энергетической и витаминной ценности, он, видите ли, не подумал.
Врал Альфред, просто рыться в отбросах ему было неприятно. А миссии красного креста и прочие, занимающиеся благотворительностью? Прийти, попросить, и дадут тебе! Интеллигент! Чистоплюй и белоручка. Всегда таким был. И как только у них с Катериной получилось? Сидоров этого понять так и не смог. Катерина, царство ей небесное, в жизни своей ничем не гнушалась. Из грязи в князи выбилась. В княгини, правильней будет сказать. Ну, по помойкам она, естественно, не скиталась, но, если разобраться, жизнь - это огромная помойка, заваленная нечистотами и мусором, а лестница, ведущая наверх, к успеху и процветанию таким дерьмом усеяна, что пока по ней подниматься будешь с ног до головы перепачкаешься. Сначала Катерина давала всем направо и налево, спонсора подходящего подыскивала, потом, когда один такой нашелся, кинула его, как лоха, потом… Потом много чего было. Если рассказывать о ее жизненном пути, толстенный роман получится.
Правда, конец у этого романа несчастливый будет…
О смерти Катерины Сидоров узнал от Альфреда.
Наступала зима, а одет Альфред Аркадьевич был явно не по сезону - туфельки на тонкой подошве, кожаный пиджачишко, весь в каких-то бурых проплешинах, вместо шарфа грязная тряпка. Без шапки, волосы короткие, но не стриженные, а будто огнем опаленные. На голове и лице следы ожогов и коросты. Борода отрасти еще не успела, щетина полутора-двухнедельная. И жженым от него прет, как от погорельца.
Узнать в нем прежнего, всегда гладко выбритого, всегда при галстуке и пахнущего дорогим парфюмом Альфреда Аркадьевича Молотилова, коммерческого директора фирмы, принадлежащей Екатерине, бывшей жене
Сидорова, было трудно. И Сидоров бы не узнал, не будь он бомжем. Но
Сидоров - бомж со стажем. Пройти мимо конкурента и не остановиться, не разобраться с ним? Это нельзя. Это идет в разрез с жизненной установкой вольного человека. Едва он подошел к нему с намереньем турнуть куда подальше и взглянул в испуганные глаза, сразу узнал. И почему-то обрадовался.
- Ба! Альфред! Вот так встреча! Что за вид?
- Алексей…, - почти по слогам произнес Альфред имя Сидорова и замолчал, вспоминая, наверное, его отчество.
- Алексеевич, - помог ему Сидоров, хохотнув. Давненько его не величали по имени-отчеству. 'Ляксеичем' называли, но это больше смахивало на кличку. - Так что с тобой случилось, Альфред? Катька из дома выгнала? Она может! Небось, новую игрушку завела?
- Катеньки больше нет, - прошептал Альфред, и его красные воспаленные глаза наполнились слезами.
- Как это? - не сразу врубился Сидоров.
- Убили Катеньку…
Сидоров стянул вязаную шапочку и перекрестился.
- Как это…, как это убили? Почему? - Сидоров давно уже перестал вспоминать о тех годах, когда они жили с Катериной, забыл обиду, которая, казалось, никогда не забудется. Он вычеркнул Катерину из своей памяти, и даже с трудом мог вспомнить теперь, как выглядела его бывшая жена. И вдруг, словно схватил его кто-то за горло. Дышать стало трудно. Память о Катерине вернулась в один миг.
Альфред что-то бормотал, но что - разобрать сложно было, язык не слушался Альфреда, синие губы не хотели разлепляться.
Сидоров взял себя в руки и сказал:
- Потом расскажешь. Пошли ко мне. Тебе сейчас отогреться надо и поесть. Водки бы сто граммов не помешало, да нет ее у меня. Но ничего, что-нибудь придумаем…
Жил Сидоров в кабинете начальника цеха по производству легковоспламеняющихся и взрывчатых веществ разграбленного и разрушенного завода 'Искра'. Некогда 'Искра' был градообразующим предприятием и относился к оборонному комплексу. Потом, в далеком девяносто четвертом в рамках идиотической глобальной конверсии, завод решили смести с лица земли и построить на его месте Торговый
Центр. А что делать, если мины, гранаты, динамит и прочая взрывающаяся продукция стала стране не нужна? Только торговать и осталось - американскими окорочками, сосисками, кока-колой и жевательной
