Черное и только с российского берега.
- Каждый день по телевизору этот 'мир' вижу.
- Сидишь тут как…, как бирюк. Один. В своей 'одиночной камере'.
И с места стронуться не хочешь. А тебе, кстати, не кажется, что твоя
'камера' в этой богодельне напоминает настоящую тюремную камеру? И ты в ней пожизненный срок тянешь? Нет?
- Меня здесь никто не держит. Захочу - возьму свою котомку и уйду.
Снова бомжем стану.
- Никуда ты не уйдешь. Так и усохнешь тут.
- Не твое дело! Пошел на хрен! Сгинь!
- Это ты сейчас сам себе сказал, если забыл…
Бирюк поднял к глазам руки. Они мелко дрожали. Не от волнения, от старости. Да - он стар! Стар для таких развлечений и для поездок. С девками и в одиночку. С загулами и на сухую. Да и не хочется, если честно признаться, не хочется уже ничего.
Деньги шальные, но любые деньги должны приносить счастье, а для него сейчас счастье - видеть, что счастливы другие. Смотреть со стороны пока глаза еще различают свет и людей на этом свете, и видеть, как они радуются.
- Отдам-ка я эти деньги Сидорову. Пусть он их в развитие инфраструктуры города вкладывает. Ему я верю. Он эти деньги по ветру не пустит. А людям счастье будет.
Бирюк встал с кресла и аккуратно, одну к одной сложил пачки в кейс. Подумал и оставил одну пачку. Проворчал по-стариковски:
- Майке дам. Не зря же она старалась, трусы мне свои показывала.
Октябрь 2006г.
