Светлана едва не решила бросить все, бежать в управление и падать в ножки начальнику. Просить перевести ее куда-нибудь - в ПТО или в кадры на худой конец. Так ей стало страшно. Она вдруг поняла, что совершенно ничего не знает. Улитка, рабочее колесо, бронедиски, сальниковые уплотнения, отжимные насосы - все это в теории ей казалось другим. Теперь перед собой она видела груду ржавых железных деталей неясного назначения. И смеющиеся глаза бригадира Свеженца. И запах перегара от багермейстеров и рабочих карт намыва.
Но она крепко сжала зубы и решила всему учиться заново.
Спасибо бригадиру Свеженцу Владимиру Маркеловичу. Он, увидев, что девонька не упала в обморок и тотчас не слиняла в управление, просить о переводе в более теплое и чистое место, посмеялся какое-то время, поприкалывался над ней, но, поразмыслив и решив, что перекует мастерицу на свой лад, приступил к ее обучению. Научил за короткий срок всему. И не только доходчиво рассказал об устройстве земснаряда и технологиях намыва, которые, кстати сказать, немного отличались от теоретических, но и кое чему другому научил. Например, как обмануть маркшейдера при замере объемов, как уберечься от нападок начальства, что сделать, чтобы горно-технический инспектор Коржиков не написал лишнего в акте замечаний, а уехал довольный, обнимая портфель набитый не замечаниями, а копченым лососем. Замечания в акте должны быть, говорил Свеженец, и их должно быть не меньше десяти, иначе
Коржикова с работы выгонят. Но они должны быть не существенными…
Конечно, вразумляя девицу, Свеженец преследовал свой 'шкурный' интерес, но его грамота пришлась молодой специалистке очень кстати.
Короче, за пару лет на линии Светлана обзавелась волчьими зубами и лисьим хвостом. А в профессии ей равных не было. На доске почета постоянно висел ее портрет, как лучшего линейного мастера и победителя социалистического соревнования.
Потом ей предложили должность начальника ПТО. Светлана новую работу потянула легко. Впрочем, совсем уж новой для нее эту работу назвать было нельзя, да плюс наработанный на линии опыт. Было немного трудновато на первых порах, потому что прежний начальник изрядно подзапустил многие проекты, но она быстро вошла в курс дела, несмотря на уже двадцатишестинедельный срок своей беременности и наладила процесс. Кое-кого из работничков пришлось заменить…
Чуть позже она стала главным инженером, а вскоре и управление возглавила.
А потом случилась перестройка. Казалось, все рухнуло. Заказов не стало. Денег соответственно тоже. Квалифицированные рабочие стали разбегаться. Светлана сначала слегка растерялась, но взяла себя в руки. Ей удалось быстро и без проволочек акционировать предприятие, которое стало называться сначала АОЗТ 'Гидромеханизация', а чуть позже - ООО 'Кассандра'. Ее спрашивали коллеги: 'почему Кассандра?'.
Она в ответ улыбалась: 'жила когда-то очень давно в Трое одна женщина, ее звали Кассандрой…'
Заказчиков удалось найти, работа пошла потихоньку. Вздумала параллельно заняться коммерцией. Чем еще заниматься в портовом городе, где регулярные рейсы грузовых паромов в Японию, как не торговлей автомобилями? Скопила деньжат, вложилась, но… В
'Кассандру' заявились коротко стриженные парни в кожаных куртках и слаксах и мягко намекнули, что в этом бизнесе все ниши заняты. Итог
- ни денег, ни машин. Прогорела, но не успокоилась. Япония подверглась нашествию ребят, одетых в малиновые пиджаки или чаще в кожу. Они ринулись в страну восходящего солнца за машинами, запчастями, и вообще - за всем, чего не было в России или было, но мало. Южная Корея тоже не осталась без внимания предпринимателей и бандитов. А вот Китай… В те годы там брать было нечего кроме фруктов. Туда везли все, что можно было в России купить за бесценок, заплатив чиновникам полагающуюся мзду - станки, оборудование, лес, металл (в том числе, металлолом), а оттуда - фрукты. Светлана подключила к своей коммерческой затее мужа, более или менее сносно знающего китайский язык. У Егора мама была наполовину китаянка, она и научила. Кроме того, он все свое детство и всю юность прожил в маленькой деревушке на границе с Китаем. В деревне было много давно уже обрусевших китайцев. Все они естественно говорили по-русски, но и китайский язык был в ходу. Кое-кто между собой общался на родном языке.
Светлана вместе с мужем организовала поставки из Поднебесной мандаринов и реализацию в Приморье. Мандарины из Китая шли в обмен на списанные отработанные трубы. Их дешевле было выбросить, чем отправлять на переплавку. Здесь тоже пришлось пообщаться с бандитами, но она подстраховалась заранее, заключив с одной из группировок устный контракт. Так все делали, кто хотел выжить.
Егор Корчагин сначала работал в семейной фирме коммерческим директором, но стал попивать, и Светлана Андреевна его уволила. Не сразу, конечно, долго уговаривала, пыталась лечить, но все бес толку. Пришлось уволить. Егор запил по-черному, куда-то исчез на долгое время, потом явился, сказал, что завязал, что исправился.
Но… это были только слова. Однажды ей все это надоело… Впрочем, уходов и возвращений мужа было много. Сейчас Егор не пьет, завязал.
Надолго ли? Говорит, навсегда. Не пьет, пока слово свое держит. Но и не работает нигде, целыми днями валяется на диване с дешевым детективом или смотрит телевизор. Предмет мебели, да и только. Вечно небритый, злой. Говорит, ищет работу… Да ты ж только телевизор смотришь, возмущалась Светлана, или муть эту читаешь! Да, отвечал
Егор, книжки я читаю, а что еще делать? А по телевизору бегущую строку смотрю…
Светлана Андреевна вздохнула и взглянула на часы. Подумала: 'В
Полынограде сейчас только два часа дня… Чем ты сейчас занимаешься,
Кит?..'
Сдав офис на пульт, Светлана направилась к своей 'тойоте'. Ее старенькая 'подруга' стояла покрытая пленкой замерзшего тумана и холодная, как покойник. Светлана закурила, ожидая, когда мотор согреется, и можно будет ехать. Небо над Владиком висело непроницаемое, туманное, и звезд не было видно ни одной. И луны не было. А с океана дул ледяной ветер.
Она привыкла к приморской зиме - сырой, неуютной, малоснежной, а порой и вовсе бесснежной. Просто привыкла, как привыкают к неизбежности, как привыкают ко всему - к жизни, которую нельзя изменить, хоть и очень хочется. Слишком все переплелось и запуталось, слишком много проблем, слишком крепок узел. Его не распутаешь, можно только разрубить. Но рубить нечем. Грызть? Можно, конечно, но зубы сломаешь…
Она часто скучала по снегу и яркому белому солнцу. Когда снег скрипит под ногами, когда деревья стоят, облепленные снегом, белые, похожие на невест в подвенечных платьях, когда снежинки падают с неба и мягко опускаются на ресницы. И тают на них, но не сразу.
Какое-то время лежат и отдают… нет, не свой холод, а свою ласку…
Как она любила, когда снежинки падают на ее ресницы!
Может, взять отпуск и махнуть куда-нибудь? Где настоящая зима и настоящий снег… В Полыноград?..
Когда Светлана открыла дверь, она сразу уловила запах жареного мяса. Подумала: 'Неужто Егор сподобился ужин приготовить?'
Муж вышел с кухни и помог ей снять шубку, чего не делал так давно, что Светлана уже забыла, когда это было в последний раз.
Потом опустился на колени и расстегнул молнии на сапогах. Что за дела? Прямо, светопреставление какое-то! Она взглянула на Егора и заметила, что муж гладко выбрит.
- У нас в холодильнике говядины не оказалось, а я не догадался купить по дороге, - виновато сказал Егор. - Я свинину пожарил. Знаю, что ты говядину любишь…
- Неужто ты вставал с дивана и выходил на улицу? - удивилась
Светлана. - Что могло такое случиться, что ты вышел из дому?
- Я на работу устроился! - торжественно объявил супруг.
- Да ну?
- Да. Сегодня первый день отработал.
- И кто тебя такого взял? - насмешливо спросила Светлана, запоздало подумав, что этот вопрос может показаться Егору обидным.
