- Старшой! Старшой!
Голос дежурного:
- А у старшого большой?
Все сразу же умолкают.
- Старшой!
- Говори.
- Один-пять.
- Ну, говори-говори.
- Говорю.
- Щас пиздюлей получишь, будет тебе один-пять, на хуй!
('Один-пять' - это он назвался, что говорит из 15-й камеры.
Например: 'Старшой! Один-пять воду включи!')
Дежурный (старшой) опять куда-то съебался.
- Один-три!
(Это уже мне.)
- Да!
- К тормозам подойди!
(Подойди к двери, чтобы слышнее было.)
Но тут, к счастью, вернулся старшой со шнырем. Открыли кормушку и вернули мне мою тряпку.
Чудеса, да и только!
Насчет 'маляв'. Я уже писал, что малява - это записка, обычно запаянная в целлофан. Т.е. бумажная записка тщательным образом сворачивается и упаковывается в целлофановую обертку из-под сигарет.
Края которой потом запаиваются на огне. Получается компактная, герметически затянутая в целлофан узкая бумажная полоска. На одной стороне обычно написано, кому (например, 'Х 250 Диме', т.е. хата
250, Диме), а на другой - от кого ('Х 231', т.е. от хаты 231). Если хаты не соседние, то, чтобы попасть к адресату, малява, проходит через несколько хат. И в каждой написанная на ней информация тщательно фиксируется с указанием точного времени ее прохождения через данную хату. И, если малява до адресата не дошла и по пути где-то спалилась, начинаются разборки. Выясняется, где именно это произошло и пр. Точно так же передаются 'грузы'. Чай, сигареты и т.п. Малявы бывают обычные и разные там хитрые. 'С сопроводом', 'на строгом контроле' и пр. Но тут я еще сам толком не до конца разобрался, что к чему. Просто незачем было. Вникну при случае - напишу подробнее.
- Све-ет!
- А?
- Волчок чешется?
- Ага!
- Капуста.
Прокомментировал Леха из один-два. ('Капуста', как я понял из дальнейшего - дура, глупая женщина.)
28 марта, пятница, утро
Крыса что-то совсем исчезла. Не подает вообще никаких признаков жизни. Как будто ее здесь никогда и не было. Может, это оттого, что раньше я хлеб на полу держал (на бумаге), а вчера стал на полку класть? Но, как бы то ни было…
В сущности, карцер в условиях тюрьмы - это идеальный рабочий кабинет. В камере никого нет, никто не мешает. В шесть часов утра шконку подымают. Вот тебе стул, стол - сиди, работай. Если бы шконку не подымали, так бы весь день на ней и валялся в полном отупении.
Как в камере. А так - лечь нельзя, сидеть холодно, волей-неволей начинаешь ходить по камере. Через некоторое время согреваешься, оживаешь, мысли всякие появляются… В общем, процесс пошел! В самом деле, что ли, еще здесь остаться? Взять у адвоката пятьдесят рублей… единственное неудобство - позвонить отсюда нельзя.
О! Вспомнил, как миска по-тюремному называется. 'Шленка'.
В коридоре громко мяукает кошка, Господи, она-то что в карцере делает? Хотя, впрочем, 'крыс и мышей ведь здесь…'. Ага! Наверное, поэтому-то моя крыса и исчезла!
- Старшая!
- Ну, что ты кричишь? Не видишь, я пишу?
- Да как же я вижу?!
Ну вот…Кошка ушла, и крыса опять появилась. Прямо среди бела дня…
Тот же день, около пяти
За стеной, в соседней камере - громкое рыдание. Истерика.
Взрослый мужчина, сорок восемь лет. Статья: 'превышение служебных полномочий'. (Значит, из начальников.) Рыдает прямо в голос: 'За что?.. И так плохо, а теперь еще и в карцер посадили!' Всхлипывания разносятся по всему карцеру. Дежурная его утешает, как может. Через полчаса подходит еще раз: 'Ну, как ты там? Все нормально?
Успокоился?' В ответ слышится лишь какое-то невнятное бормотание.
Вообще-то проявления подобного участия со стороны тюремного персонала, судя по всему, большая редкость. По крайней мере, на
Бутырке сокамерники рассказывали мне, как у них в камере 'один повесился'. 'Приходим с прогулки, а он на шконке висит. Я, когда его снимал, он у меня еще в руках дернулся и вздохнул, еще живой был. А врач подошел, рукой над лицом провел и говорит: 'Все, труп'.
Никакого там искусственного дыхания, массажа… Даже не дотронулся.
На носилки положили и унесли'.
А вот и подтверждение! Дежурная вызвала кого-то по телефону, вероятно, своего начальника. 'Ну, чего тут? Какая истерика? По какому поводу?.. Да ты, блядь, на меня смотри! Я с тобой разговариваю, ебаный цвет! Поползновений никаких дурных не имеешь?
Смотри, а то на Бутырку увезем, а там еще хуже!.. Психиатра? Он только до пяти работает, а сейчас уже шесть!'
Впрочем, все это даже к лучшему. Воду, по крайней мере, теперь будут наверняка включать по первому требованию. Чтобы заключенных лишний раз не нервировать. А то вдруг, блядь, и у меня тоже истерика случится? Повешусь тут без воды на хуй!
Дежурная постоянно подходит к соседу. Проверяет, как он. 'Ты чего там дымишь? (Сигареты в карцере запрещены.) Смотри, чтобы я тебя в последний раз видела!'
- Свет! А тебе какие мужики нравятся?
- Высокие.
- Вот я высокий. А глаза какие?
- Голубые.
- Вот у меня голубые.
Голос Лехи из один-пять:
- А звать тебя как?
- Ромка-бандит.
- А я думал, Хуйлио Иглесиас!
