О, косяк. Есть.
- Тимофей - приколись? - Спит. Обиделся.
- Ладно, садись. И ты. А че было?
- Землетрясение.
- Вот тараканы бежали! Ха!
Боже, какой я мудак.
- Зажигай.
Ночь.
Перекурил. Такой косяк - на пятерых. Аремасн жмоза гас.
Ану. Лэ ма. Гуруш. Ма. Сэту. А. Ла. Ла. Лаю. Лав. Лэ? Голова - подушка.
- Дима! Я не попаду!
НОНА на горе отползала, отстреливаясь. Батальон сгруппировался в поле справа.
Тьма окутала Ершалаим. Только белый снег оттенял пространство вокруг.
Офицеры ушли на свой базар. Давыдов - тоже офицер, тоже ушел.
Что это было? Нас, как щенков выкинули взад, целую бригаду - у остальных, вроде была та же история - по рации. И мы выкатились.
Хотя, за собой Дубин чувствовал силу: я их поубивал!
А сам: тебя не убили, без оружия, пожалели. Что ль? Не стреляли в мудака с поносом. Они люди, они человеки. Вот, история, понимаешь.
Лежал бы - в поносе. Без штанов. Дубин в красках представил свою несостоявшуюся, нелепую смерть.
Что сказать - спасибо, враги.
Осташко - дембель из взвода АГС. Убит. В лоб. Все его чмошили.
Не дождался жизни. Я, почему опять жив?!
Матвеев.
Вот теперь Осташко.
Они что - умерли вместо меня?
Тьма окутала Ершалаим.
Вернулся Давыдов. Ночуем в поле. Ничего начальство не решило.
Заняли позиции посреди - в безопасном отдалении и от гор, и от домов, вкруговую.
Снег сыпался реже. Все реже и реже. И сник. Поставив машину в поле, Дима стал распоряжаться ночлегом: расстелили тент БМДшный, на него положили бронежилеты, каски вместо подушек - пригодились, наконец, железяки ненужные, накрылись плащ - палатками. Дубин полез первым на пост - в башню.
Что такое. Электропривод сдох. Включил тумблеры - и ничего.
Ничего не работало. Гранаты, все шесть, оставшиеся, зависли в системе подачи - с той стороны не достать, прицел отсутствовал, все плохо. И стрелять вручную неудобно, даже тяжело - из пулемета… А пушка осталась без гранат. Ужас! А коль полезут, гады? Высунулся - все спят. Что делать? Кто виноват?
Это взбодрило. Два часа караула провел в поисках поломки, иногда оглядываясь вокруг. Хрен там. Перебило что ль где, пулей, какой, аль тот угол виноват. Я что ль виноват, с тем духом… И не повоюешь теперь полноценно, дальше - нецензурно разговаривал с собой. Замена - Корнеев.
- Витя, полный писец. Нихрена, Е…, Б…,
П…, НА Х.Й, не работает. Как бошка? Ладно, залазь, пулеметом знаешь как? Ну, гляди - на заднице у него такая херня - в виде полусердца, гы, он заряжен, если что, дави на эту хрень. А крутить вручную - здесь. Это вверх-вниз, это влево-вправо. Все, давай.
Подняв голову с каски, наутро, первое, что увидел - проехавший мимо БТР с Арутюновым. Сержант из первого взвода, армянин из Баку, был ранен. В руку. Легко. И, остался - не поехал в госпиталь.
Отказался, перевязанный. Герой! Тут же стал кандидатом в члены, замполит батальона, шугаясь, лично вылез из своей машины - сказать.
Хотя, в боевом плане этот жест никакого значения не имел. В батальоне убит был только Осташко - тем, первым выстрелом, были раненные и ушибленные, но, немного. Если вспомнить вчерашнее - потери никакие. Дубин вечером, поливая окна из пулемета, когда уже надоело это делать, и появилась возможность соображать, думал, что положили тут немало. Ан, нет. Метель спасла, похоже. Ураган тот не дал моджахедам организовать еще более крутой отпор.
