С Генкой в Баграмском разведбате встретились, оба здесь… несладко им там. Да и нам тут невесело. 2400 над уровнем, ни зелени, ни деревца - одни камни кругом, холод собачий…
Ладно, ППР (посидели - попиз…ли - разошлись) провели, пора 'у люлю', поздно уже.
Было у нас с Глебушкой увлечение еще с училища, сейчас - хобби называется, ножички метать. Сколько от ротного огребали, только мы знаем. А у меня, к тому же, они имели такое свойство ломаться…Глеб филигранно к тому же 'с двух рук работал'. 'Размялись', отведя душу полчасика… Дверь кладовки для этой цели была как раз кстати.
Глеб вместо бушлата отдал мне свою шинель, чтобы я ему в Союзе к родителям домой в Бельцы завез.
Где-то часов в десять следующего дня встречал уже меня 'стольный град Кабул'. И здесь я имел несчастье, прыгая с вертушки, подвернуть ногу и порвать связку голеностопа. Ступать кое-как можно еще было, а вот снять сапог… только вместе с ногой. Вдалеке стояли госпитальные 'таблетки'.
- Ребята в госпиталь подбросите?
- Валяй.
КПП госпиталя:
- Ваши документы.
- …
- У Вас желтуха, мы Вас не пропустим. Вам в инфекцию.
- А где это?
- В 'Теплом Стане', около мотострелков.
- Хоть направление покажите.
- Вы что? Пешком??!
- Ребята, мне совсем хреново, хоть ползком.
Ворота распахнулись, выскакивает ГАЗ 66:
- Куда?
- В 'Теплый Стан'.
- Мне в инфекцию…
Что такое кабульская инфекция восемьдесят первого года:
Две УСБшки и лагерная палатка для обслуживающего персонала.
Тридцать на двадцать метров, обнесено колючкой. Справа от…, язык не поворачивается, как ЭТО назвать, начинается территория мотострелкового полчка. Слева - расположение роты ОСНАЗ.
Одна палатка для солдат, вторая для офицеров. Но все расположились в одной. Так теплее. На две палатки две 'буржуйки' без дров. В углу, в грязи, на земле, что-то наподобие матрацев. Подойти страшно - вши с разбегу запрыгивают. Одеяла соответствующие. За белье - глупый вопрос… Люди, в этом случае, я не знаю, как нас тогда можно было назвать, спят на голых досках, положенных на сетки. Доски - это полы сколоченные, да они еще и за дрова сходили.
И это все - 'зал ожидания' афганских желтушников для отправки в
Союз. На 'боевых' и то комфортнее было.
Вся палатка наполняется 'радостным известием': сегодня, 28 декабря 1981 года, закрыта граница на новогодние праздники, поэтому следующий рейс в Союз ожидается 3 января. До этого ежедневные отправки были.
Рядом на койке в шинели старлей лежит, десантный:
- Ты знаешь, кто я?
- ????
- Я командир роты у Мироненко и Чепика… Которые Герои, на противотанковой мине подорвали себя.
Сводила меня судьба со многими людьми, слухов и легенд - тоже хватало, и 'правды-матки' достаточно наслушался. Время заставило быстро разбираться в людях - ' ху из ху'…
- Слушай, а зачем ты мины тащил, да еще и противотанковые? У Вас же 'проческа' тогда была.
- Много ты знаешь…
И отвернулся. Я тоже…
Всяких людей встречал, до и после, и в самом Афгане. Есть у человека такой грешок, примазаться к чужому подвигу. Бревно злополучное на субботнике с Лениным, тоже тысяч пятнадцать несло…
Больные со всех 'щелей' Афгана прибывают. К обеду уже и солнышко пригревает, снег вперемешку с грязью. Непролазное болото, и постоянное чувство голода витает над каждым.
Крик в пустоту: где же ваше 'командирское око', ответственного за это блядтво, кто-то же за 'это' отвечает???
Про 'кормежку' я 'ну вааще молчу'… Варочный бак с коркой льда, ни ложек, ни тарелок, ни черпака… заносят два 'тела', тени в раю - не иначе, и сразу исчезают. Из банки из-под тушенки сделали подобие черпака. Я пару кусочков хлеба съел, но голод не тетка… Выменял свою шапку у бачат, которые у колючки шастали, на пару пакетов апельсин, лепешки. Спасибо родной бригаде, сумку полевую набили харчами. Есть даже с чем Новый Год справить. Банка сгущенки, пару апельсинов, пачка печенья и сыр… На всех не хватает, по половинке печенья на 'брата'…
Третьи сутки пошли.
Новогодняя ночь. Мы, 'изгои'. Справа, слева - шум, крики, стрельба, ракеты. Небо все в огнях, опять стрельба, счастливые лица в отблесках пламени… не настрелялись. Бой курантов… по Кабулу, по Ташкенту, по Москве… Все надеемся на лучшее, но живем настоящим.
Кому мы на хрен здесь, в этой грязи, нужны?
Кому я нужен? - только родителям.
Вши табунами, воды нет, туалет 'обозначен флажками'… В углу боец стонет. Кто-то у колючки выпрашивает лепешки у бачат.
Где же 'НАШИ' командирские правила? - три 'П' для подчиненных:
- пожрать,
- поспать,
- посрать…
За 'бортом', днем '+', ночью '-'.
Спим, не раздеваясь, в шинелях, с шапками на головах, в сапогах.
Глаза только закроешь - холод пробирает до косточек. К 'буржуйке'.
Ладони согреешь и назад на койку, освобождая место очередному кандидату на обогрев…
Пятый день пошел.
В скотов превращаемся на шестьдесят четвертом году Советской власти.
Кому-то совсем плохо, на соседней койке…
- Дежурный! Носилки!!!
Загрузили солдатика, унесли. Куда - неизвестно.
Эх, была - не была…
Достаю гранату, 'шкандыбаю', если так можно назвать мою походку, в палатку дежурного.
Стол. Керосинка. 'ТАшка' на столе, топчаны, тепло, жар из печки.
Два 'тела' рядом, слюни по бушлатам, рожи сытые и наглые… Сидит прапор, 'сучара', из котелка
