Катясь по дороге к поликлинике, я грустно думал о пропавшем Бычкове, о странной пролетке, о погибшем подростке, чья кровь еще не стерта временем и подошвами с мощеных тротуаров, и о моей злосчастной шишке.
Вся наша жизнь – череда опасностей, размышлял я, разглядывая молодых людей, несмотря на утро целующихся парочками по подворотням. Беззаботность и высокомерие перед старостью отличает юных. Оттого их жизнь гораздо опаснее жизни стариков. Их подстерегают неожиданные болезни и войны, которые могут свести на нет все мечтания и надежды, тогда как старики отвоевали свое и прожили жизнь, не занедужив теми болезнями, которые преждевременно укладывают в могилу полные любовных соков тела. Пример – мой мальчишка, скакавший с шариком по мостовым, а через мгновение принадлежавший уже миру мертвых.
Мой врач оказался старым опытным хирургом, прошедшим боевые испытания и имеющим военные награды. Выдающегося телосложения, седой, огромный, как памятник, с добрыми глазами пьяницы, он внушал великое доверие, и пациент с детской покорностью вкладывал свою маленькую ладошку в огромную руку гиганта и, не задумываясь, вверял эскулапу свою жизнь.
– Интересная штуковина! – проговорил гигант. – Я бы сказал даже, любопытная!
Облизав губы, хирург чмокнул языком, как будто у него пересохло во рту, и так же, как я накануне, надавил на шишку с разных сторон.
– Выдавливать пробовали?
– Нет, – ответил я. – С детства знаю, что опасно.
– Зря.
– Что зря? – не понял я.
– Если вы подозреваете, что вас укусил клещ, то его надо было давить.
– Но клещи в это время не водятся! – с уверенностью возразил я.
– Будем надеяться.
Хирург опять чмокнул языком, отпустил мою руку и ушел за медицинскую ширму. Я услышал, как открылся стеклянный шкаф, как звякнуло стекло о стекло, как шумно и долго втекала какая-то жидкость в желудок врача…
Когда хирург появился, лицо его изрядно закраснелось и выражало полную расположенность к дальнейшей жизни. Он с удивлением оглядел меня и спросил:
– Вы что?
– Что? – не понял я.
– Ах, да… – вспомнил эскулап, сел и вновь пощупал мою шишку. – Давайте попробуем выдавить эту гадость! – решил он и, не давая мне опомниться, сдавил шишку между большими пальцами.
– А-а-а! – закричал я.
– А-а! – коротко вскрикнул хирург. – Что это?!
Он вскочил на ноги и, несмотря на свою комплекцию, резво отпрыгнул к окну.
– Что это?!. – переспросил он. – Вы что это такое делаете?!.
– Да не я это!.. Я же вам говорил, эта штука сопротивляется. Она вовсе не хочет покидать меня, а потому дает достойный отпор всякому, кто хочет ее насильно выдворить! Вот и мне вчера этот клещ засунул под ноготь свое жало. Видите, даже капелька крови запеклась возле лунки… Говорят, что белые точки на ногтях – к счастью. А вы как думаете?
– Идите на рентген!.. – решил врач, как-то странно косясь на меня. – Потом ко мне.
Он отвернулся и, не дожидаясь, пока я выкачусь из кабинета, удалился за ширму и забулькал чем-то в стакан.
Рентген мне сделали быстро и велели находиться за дверью. Я сидел в своей коляске и терпеливо ждал рентгенолога. Он появился, вялый, на тощих ногах, неся снимок над головой и помахивая им для просушки, кивнул мне, чтобы я следовал за ним.
– Ждите, – сказал он перед кабинетом хирурга. – Вас позовут.
Вероятно, что-то серьезное, – подумал я. – Иначе бы сестра снимок отнесла.
Из-за двери хирургического кабинета доносились приглушенные голоса, но сколько бы я ни прислушивался к ним, разобрать ничего не смог. Зато, как мне показалось, опять зазвякала посуда и забулькала жидкость. За дверью засмеялись, затем все стихло, а через минуту из кабинета вышел рентгенолог и, даже не взглянув на меня, понес свое тело прочь, резво перебирая ногами.
– Молокан!
Услышав этот властный призыв, я смело въехал в хирургический кабинет и затормозил возле стола, за которым сидел врач и что-то записывал в мою историю болезни.
– Ну что, доктор? – заторопился я. – Это опасно?
Хирург кивнул на лежащий рядом снимок.
– Хотите-посмотрите… – предложил он, с трудом сдерживая икоту.
Я осторожно взял снимок и, прилипая к нему, еще влажному, пальцами, посмотрел на свет. То, что я увидел, не оставило никаких сомнений.
– Все-таки это клещ! – воскликнул я.
– Это не клещ, – возразил хирург.
