пару в поход давал, у половцев трех взяли.

— Ты видишь, сколько у меня вещей, парень, — развел руками ведун. — На что мне лишние лошади? Пои их, корми, в конюшню определяй, а проку никакого. Пусть остаются.

— Тогда юрту возьми! Может, остановишься где в дороге, вот и пригодится.

— Ты видел, как ее ставить? Какого она размера? Ну, куда она мне одному.

— Дядя Олег… — насупился Одинец. — Сам ныне про честность сказывал, про то, что чужое брать стыдно, а опосля добром своим меня заваливаешь? Бери свою долю с добычи нашей, не то обиду на тебя держать стану. Я свою честь тоже хочу в чистоте сохранить!

Олег поморщился: похоже, нашла коса на камень. Учил парня честности — вот и получи. Он ведь и вправду обидится. А ведь сейчас и без того по живому приходится рвать — почти срослись за зиму, родными стали.

— Ладно, будь по-твоему. Грузи свою юрту.

Грузить юрту не понадобилось — ее никто с повозок и не снимал. Пришлось расседлывать чалого с гнедой да заводить их в оглобли. Провозились они с этим минут двадцать. Одинец, похоже, успокоился, но Людмила из избы больше так и не показалась.

— Ладно, Одинец, — похлопал пария по плечу Олег. — Долгие проводы, лишние слезы. Коли будет воля богов, еще свидимся. Прощай.

Под истошные крики мавки ведун покинул Сураву, перевалил холм, за полдень подъехал к россоху и натянул вожжи.

— Ну что? — завел он разговор сам с собой, начиная привыкать к одиночеству. — Прямо ехать — это в Кшень попадешь. Там через реку как-то переправляться надобно, да еще есть изрядная толпа с острыми мечами, что про меня наверняка не забыла. Налево ехать — дороги неведомые. Однако же там Олым ото льда наверняка вскрылся, ладью торговую можно встретить, юрту за полцены продать. Хоть какую денежку получу, а то поиздержался я с походом ратным. Опять же, сказывали, вдоль берега тракт проезжий в Рязань ведет, а в Рязани я еще не был… И-и-и, ех!

Он потянул левый повод, заставляя гнедую повернуть к Олыму, и хорошенько тряхнул вожжами:

— Н-но, пошли, залетные! Застоялись на дармовых харчах! Ужели вам в Рязань не хочется? У них в Рязани грибы с глазами, их едят — они глядят. Айда, посмотрим!

,

Примечания

1

Погост — единица территориального деления в северной Руси. Позднее — крупное селение с церковью и кладбищем, а примерно с девятнадцатого века — просто кладбище.

2

Рожаницы — дочери бога Рода. Небесные Хозяйки Мира, которые присутствуют при рождении детей и определяют их судьбу.

3

Коловратов день — он же праздник Коловорота, он же день Ивана Купала, он же день рождества Иоанна Крестителя, сопровождался не только собиранием целебных трав, цветов, обрядами с огнем и подои, песнями, играми, хороводами и гаданиями, но и, мягко говоря, широким сладострастным весельем.

4

Она же — вех ядовитый, по виду почти неотличимый от съедобного дудчика. Самое неприятное — признаки отравления проявляются только через полтора-два часа после употребления, когда яд усвоен почти полностью.

5

Последователям сибирских шаманов следует помнить, что первые признаки отравления этими грибами проявляются только через несколько часов, а смерть наступает через полсуток. Так что выбрать безопасную дозу, исходя из личных ощущений, абсолютно невозможно

6

Имена Третя, Третьяк означают на Руси третьего ребенка в семье, а потому встречались довольно часто, равно как и Одинец или Вчоруша.

7

Черные сотни набирались в случае нужды из ремесленного люда, или «черного» — не сидящего на боярских землях.

8

Последыши — так называли не только последнего ребенка в семье, но и вообще что-то последнее. Например, последние грибы перед зимой, последние огурцы, последние сторонники либерализма.

Вы читаете Тень воина
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату