загадочном похищении опальной принцессы. А стра– жа его загребла, чтоб не бренчал лишнего про королевскую родню. И правильно. Сказки сказывать можно только про тех, кто уже развеялся золой с костра…»
Принц небрежно смахнул на пол свиток, добытый с таким трудом.
«Это все, конечно, вздор, но без магии тогда явно не обошлось. Похоже, тетушка была не дура: заранее, до мятежа, завела себе дружка-чародея, он ее из передряги и вытащил».
Ульфест вспомнил картину, висящую в одном из простенков главного коридора левого дворцового крыла (портрет не убрали после мятежа: все-таки сестра короля).
«Конечно, живописцы врут… но, похоже, тетка была настоящей красавицей. Одни глаза чего стоят – наши, фамильные…»
Все сходилось! Век за веком дворец попросту охраняла стража, без всяких колдовских выдумок. А после мятежа «бархатных перчаток» дед пригласил мага из Грайана, тот наложил на двери и окна охранные чары.
«Значит, дед и папаша опасаются, что неизвестный чародей вернется… да еще под ручку с особой королевской крови!»
Хастан Опасный Щит, посланник Великого Круга Семи Островов, раздраженно глядел в окно, подчерк- нуто отвернувшись от собеседника.
– Как ты мог допустить, чтобы твои люди были схвачены?
– А это не мои люди, – услышал посланник. – Это люди Жабьего Рыла. Шваль. Контрабандисты. Не мог же я вложить свои мозги в их пустые черепушки!
– Да? И что тебе подскажут твои драгоценные мозги, если арестованные опишут на допросе твою внешность?
– Мою, господин? Они меня и в глаза ни разу не видели. Получали приказы от… от моего человека.
– Ну и что? Цепочка будет длиннее, но все равно потянется к вам в Гильдию. А оттуда – на Серебряное подворье.
– Не потянется.
– Вот как? Ты будешь молчать под пытками, спасая великие замыслы Круга? – В голосе посланника звучала злая ирония.
– Ну, к палачам я не спешу, – спокойно ответил невидимый собеседник. – Мой человек встречался с ними всегда в длинном плаще, скрывающем фигуру. Под капюшоном не видно было лица, а говорил он почти шепотом, по голосу его вряд ли опознают.
– Так эти ничтожества толком ничего не зна– ли? – Хастан готов был сменить гнев на милость. – Что ж, пусть по ним горюет их хозяин… Жабье Ры– ло, да?
Он помолчал, глядя в окно. Серебряное подворье считалось богатой и удобной частью города, здесь охотно селилась заезжая знать. Над крепким частоколом видны изящные шпили королевского двор– ца – зрелище, достойное одобрения людей с утонченным вкусом.
Но бывалый моряк Хастан охотно сменил бы эту изысканную картину на вид прибрежных скал, о которые в пену разбиваются морские валы. И ему очень не хватало дразнящего соленого ветра, который не долетал до Серебряного подворья, складывал крылья в Рыбачьей слободке…
– И все же, – раздраженно сказал Хастан, – мы ведем слишком серьезную игру… ты не знаешь, гурлианец, насколько высоки ставки. Как ты можешь быть уверен, что эти контрабандисты не запомнили ни одной приметы твоего человека?
За спиной раздался смех. Это было настолько неожиданно, что изумленный посланник резко обернулся к собеседнику.
– Ни одной приметы? – хохотал гурлианец. – Ну нет, господин мой! Уж одну примету они запомнили, клянусь Гильдией! Она им в память врезалась, эта самая примета!
Трактирщик Аруз стоял на коленях и обмирал от ужаса. Он не смел поднять голову, видел лишь мягкие высокие сапожки. Правый раздраженно и недовольно постукивал носком по мозаичной плит-ке пола.
– Встань! – приказал голос сверху.
Если тебя схватили возле твоего собственного трактира, без объяснений притащили во дворец, провели через один из черных входов, привели в полупустую, затянутую по стенам гобеленами комнату и бросили на колени перед неизвестной, но явно высокопоставленной особой… в такой ситуации лучше не трепыхаться, не задавать вопросов и молниеносно исполнять любой приказ.
Арби вскочил на ноги с ловкостью, для толстяка просто поразительной. И даже позволил себе быстрый взгляд на стоящего перед ним человека.
Стройная юношеская фигура, затянутая в жемчужно-серое. Темные сапожки. А главное – маска. Серая шелковая маска с длинной бахромой.
Арузу не надо было объяснять, пред чьими очами стоит он сейчас на трясущихся ногах Время от времени королевская семья посещала городские храмы, и горожане имели счастье лицезреть торжественную процессию…
– Аруз Золотая Муха из Семейства Эшивар. – Это был не вопрос, а утверждение. Принц Ульфест, разумеется, знал, кого к нему приволокли. И не допускал возможности ошибки.
Трактирщик истово закивал: мол, я самый, Аруз, умираю от верноподданнического восторга.
– Тебя допрашивали после мятежа «бархатных перчаток». Ты был в «невидимой страже».
Трактирщик состроил покаянную физиономию: мол, был грех.
– Вас, «невидимок», не очень трепали на допросах, – сказал принц лениво. – Всех интересовали заговорщики, а «невидимую стражу» попросту разогнали ко всем болотным демонам… – Внезапно голос Ульфеста стал резким, острым: – Ты рад, что все позади?
Аруз молчал с весьма естественным идиотским выражением лица. Да, он был рад, и даже очень… но выгодно ли это показывать?
– Соседи уважают, верно? – хмыкнул принц. – Внучата тобою гордятся?
Внучат у Аруза не было, но, разумеется, он и не вздумал поправлять принца.
– В старые времена, как мне рассказывали, «невидимок» ненавидели. По слухам, двое из «стражи» имели неосторожность проболтаться о том, куда они носят сплетни о дорогих соседях. Один из болтунов был зарезан в пустом переулке, у второго спалили лавку.
Аруз поежился: принц говорил правду.
– Если бы четырнадцать лет назад стало известно, что ты доносил на посетителей, вряд ли «Шумное веселье» принесло бы тебе хороший доход.
Аруз низко поклонился, чтобы скрыть смятение. Четырнадцать лет назад? Да «невидимку» и сейчас пришибить могут!
– Всех вас знал только этот прохвост Айрунги, – продолжал принц. – Дед счел возможным оставить в тайне имена тех «невидимок», о которых удалось узнать на допросах. Разумно. Дедушка Эшузар был осторожным правителем, не хотел дать горожанам повода перегрызться… Кого ты назвал тогда, Аруз?
Это был легкий вопрос. Трактирщик тут же перечислил тех, чьи имена с его слов занесли в протокол в Допросных подвалах. Увы, дотошный принц пожелал узнать судьбу всех троих. Пришлось признаться, что один из них умер незадолго до мятежа, второй покинул город примерно в то же время, а третьего разбил паралич сразу после бурных событий в Аргосмире.
– И тебе поверили? – изумился Ульфест. – Не заподозрили, что ты назвал этих бедняг, лишь бы от тебя отвязались?
– Мой принц, – Аруз пытался держаться с достоинством, – я вынес тяжкую пытку, которая подтвердила мою искренность.
– Пытку? Ты? Лучше скажи, сколько ты заплатил, чтобы твой лепет сочли чистосердечным признанием!
Аруз промолчал. То следствие его и впрямь чуть не разорило.
– Ладно, дело прошлое, – махнул рукой принц. – Теперь тобой занимаюсь я, а не те взяточники. И я тебе ни на медяк не верю.
– Мой принц…
