Наш отчаянный топот по отесанным камням был перекрыт настоящей очередью взрывов в крепостном дворе. По боевым ходам стен сверкнула цепочка дульных вспышек, щит загудел под ударами пуль. Две чушки из «фаустов» сменили от него направление и разлетелись в разные стороны, взорвавшись на стенах. А мы с дикими криками неслись по боевому ходу.
Вход в башню окутан вонючим едким дымом, едва влетев внутрь, я сразу закашлялся, но успел оглядеться. У дальней стены умирал тяжело раненый дружинник, с которого Лари сразу сорвала подсумок с магазинами, а больше никого не было. Бой башни тоже был пуст, это я помнил, а вот ниже должен быть каземат. И ждать некогда! Ни секунды нельзя потерять, пока враг не понял, что мы делаем.
Дверь напротив заперта, но ее и сломать могут, зайти со стороны другой башни. так ее бросать нельзя.
– Маша, двери запечатай! – громко прошептал я. – Но как-нибудь экономно, все силы не трать. По минимуму.
Она лишь кивнула и сжала в кулачке свой амулет, который теперь работал у нее как аккумулятор Силы. Я почувствовал, как от нее пошла прохладная волна волшбы. Ладно, не до этого мне! Карабин за плечо, «сорок четвертый» из кобуры, чтобы вторую руку освободить, и гранату вниз, по ступенькам. И приготовился к рывку, как бегун на стадионе.
Грохот снизу, облако дыма, а я уже летел через три ступеньки по лестнице, вкатился, падая на колено и обводя револьвером пространство вокруг себя. Камуфляжный сюрко попал на мушку, выстрел, вспышка, дружинника отшвырнуло на стену с такой силой, что шлем слетал с головы, еще один лежит у стены, а еще один, третий, метнулся за станину крепостного пулемета, целясь в меня из карабина. А брюхо с ногами не укрыто! И я дважды выстрелил ему в живот тяжелыми составными болванками из револьвера. Кольчугу им не пробить, если хорошая, но все кишки через рот вышибут.
Так и вышло. Солдат свалился набок, а изо рта хлынул поток крови. А мне осталось дострелять оставшиеся три пули «контролем», после чего загнать в барабан следующие шесть патронов. А затем револьвер вернулся в кобуру, уступив место в бою СВТК. Ну и все наши, кроме Маши, ставившей какую-то магическую ловушку на вход, скатились в каземат.
Эта башня была намного теснее Башни Стражи. Середину квадратного каземата занимал массивный, прикрученный к полу станок, на котором рядком, почти прижавшись боками, лежали две туши пулеметов «Шварцлозе», тверского, кстати, производства. Вместо древних бойниц, через которые в свое время стреляли из луков и арбалетов, перед ним была узкая, вытянутая почти во всю ширину стены, бойница для ведения огня по широкому сектору. Это уже наше влияние, в смысле – пришлых. Бойница была полуприкрыта массивными стальным щитками, оставившими лишь узкое окошко, через которое можно было бы поглядывать за пределы периметра крепости.
Массивный четырехногий станок гномьей работы прочно стоит на узких рельсах, тянущихся от фасовой стены башни до тыльной. И с обратной стороны тоже длинная бойница, закрытая сталью. Если враг ворвется в крепость, то расчет повернет пулеметы в ту сторону, подкатив массивную станину по рельсам. А если враг захватит саму башню, как мы сейчас?
Гномы залязгали железом, меняя расстрелянные диски в пулеметах, а Лари взяла на прицел вход на лестницу, ведущую ниже, на первый этаж, к выходу в крепостной двор. «Ладно, что время терять?» – подумал я, да и метнул вниз по лестнице сразу две гранаты. Снова грохнуло, но криков и суеты не услышал. Заперта башня, или что?
Снова посмотрел на двойной «Шварцлозе». Изготовлены к стрельбе, ленты заправлены, вдоль стены в специальных держателях выстроены короба по двести патронов. Много патронов, тысячи. Правда, некоторым из коробов неслабо осколками гранаты досталось. Да и один из пулеметов потек, кажется… Но второй точно нормальный. Ну, вроде нормальный, если бегло смотреть.
Что делать дальше? Что делать? Дальше уже ничто на ум не идет, и даже всегда спокойная и умиротворенная Лари выглядит весьма озабоченной, покусывает своими кроткими клыками нижнюю губу, причем до крови. Это уже точно показатель, что у нас проблемы. Открывать бойницу во двор и принимать последний и решительный?
– Ты знаешь, что в этой башне потерна может быть? – вдруг спросил Балин.
– Потерна? Куда? – поразился я.
Откуда он знает, я даже спрашивать не стал. Больше гнома о местном строительстве и знать никто не может. И вообще они впустую не болтают. Если сказал – значит правда.
– Тут всяко может быть. – задумался он. – Может вообще в ближний лес вести. А может и в Башню Сеньора. Только найти потерну еще надо, если она есть.
– А с чего ты решил, что из этой башни? – поинтересовалась Лари, обернувшись к нему.
Орри, перезаряжавший «фауст», лишь тихо хмыкнул, услышав вопрос демонессы. Видать, совсем наивным ему показался. А я промолчу, за умного сойти попытаюсь.
– От Башни Стражи первая башня по стене. – начал объяснять Балин. – Так? Так. В Башню Стражи ходы никогда не ведут, считается, что враг все же может суметь открыть хоть один портал в крепость, поэтому прямого хода быть не может. Поэтому, если потерны делали, то в башнях, ближних к донжонам, чтобы прорыв врага можно было отсечь, и скрытно перебрасывать подкрепления.
Вот как… А я и не знал. Да и откуда мне такое знать? А ведь все просто – захвати один донжон, и весь крепостной двор под обстрелом, как у нас и получилось. Почему нас так мало дружинников встретило в башне? Потому что связали их боем, не давали перемещаться. А почему потерной не прошли, если она есть? Это странно. Хотя, почему странно? А если Маша как раз их командиров и сожгла? Кто еще должен был своих из портала встречать? А без командования они маневра силами и не устраивают, стреляют со своих постов и откуда удобней, да и все… Очень может быть.
– А как искать эту потерну? – спросил я.
– А вот так. – вздохнул Балин и скинул со спины рюкзак.
Из рюкзака был извлечен инкрустированный серебром кожаный футляр. Балин снял с него крышку, после чего толстыми пальцами, аккуратно удерживая, извлек зеленую лозу, в нескольких местах перехваченную серебряными колечками. Вот оно что! Лозоходец он! Ценный специалист. У гномов в кланах таким как он всегда лучший кусок за столом обеспечен. Кто еще умеет узнать, что скрыто под землей, не махая киркой? Только такие лозоходцы.
– Вниз? – спросил я.
– А куда еще? Пошли.
Снизу было по-прежнему тихо, даже стрельба на улице стихла, разве что какие-то крики время от времени оттуда доносились. Взяв винтовку наизготовку, я пошел по лестнице первым, а гном затопал следом, как всегда заставляя меня страдальчески морщиться. Ну ладно, зато теперь он из своего «Льюиса» может так сыпануть свинцом, что мало никому не покажется. Но в нижнем каземате никого не было. Толстенная, дубовая, обитая железом дверь, ведущая в крепостной двор и укрепленная заклятьем, была закрыта на невероятно массивный засов. Вру, даже на два. Поэтому от взрывов никто не пострадал, кроме деревянных досок двери, исклеванных осколками. Ну и облако вонючего дыма от сгоревшей взрывчатки висело в воздухе.
– Всем тихо, короче. – пробормотал Балин, и провел рукой по лозинке.
Та вдруг засветилась нежным серебристым сиянием, особенно ярким вокруг колечек, и вроде даже чуть шевельнулась. А Балин, закрыв глаза и что-то шепча одними губами, пошел крошечными шажками по каменному полу, плавно ведя лозинку из стороны в сторону. Я замер на нижней ступеньке лестницы, стараясь даже не дышать. Если есть потерна, то плевать, куда она ведет. Пока мы движемся, мы воюем. Если нас где-то запрут, то мы обречены. Но лично у меня совсем, совсем другие планы.
Гном между тем ходил из стороны в сторону, иногда тихо притопывал, а может даже и приплясывал, время от времени что-то бормотал вслух и все время бормотал беззвучно, поворачивался на месте, приседал, но в конце концов остановился и уверенно ткнул пальцем в ничем не примечательный участок стены, примыкающий, по моим прикидкам, к стене крепостной, и уверенно сказал:
– Здесь! Закрыто на тайный замок, но колдовства быть не должно.
Колдовства я не чуял, верно, но не удержался, спросил:
– А почему?
Балин посмотрел на меня с легким сожалением, как смотрят на детей, от которых ждали большего, а
