забыл, что для него не характерно. Лари же исподтишка показала нам большой палец, видать, хорошо поговорили.
Когда нам подали большой графин клюквенной настойки, почитавшейся в этих краях напитком дамским и деликатным, Маша сумела даже виду не подать, что она над ним колдует напропалую. Чувствовал я это лишь собственной кожей, по обыкновению. Силу она приложила к этому графинчику из смеси водки с раздавленными ягодами такую, что можно было ягоды вырастить прямо на столе, а в водку превратить воду. Когда она закончила, на лбу у нее выступила испарина, руки слегка дрожали, и даже вечно безобразничающая Лари села так, чтобы прикрыть Машу от посторонних взглядов, пока та не придет в себя.
В общем, от напитка мы не пострадали, разве что опьянели слегка. Однако, изобразили, что пьяны изрядно, и через час, галдя, вышли из трактира и направились на постоялый двор. Там нас сначала встретил сторож Михайло, честно бдящий, затем нам отворил дверь хозяин постоялого двора, запустивший нас внутрь. Потом мы вскарабкались по узкой лестнице на второй этаж и распределились по комнатам. Маша отдельно, мы с Лари – отдельно.
Машу обязали закрыться всеми видами магической защиты, которую она могла придумать. Нам надо было начисто исключить возможность того, что нападут на нее. А так все нормально – колдунья защитилась со всех сторон и спать легла, а охотник с распущенной рыжей девицей пошалили, да и уснули, как получилось, не озаботившись безопасностью.
В общем, бдительность у нас была бы даже на высоте, если бы не развлекающаяся Лари. Ну и я сам себя несколько раз ловил на том, что руки у меня не на месте, не у гладкого холодного приклада ружья, а на теплых и упругих округлостях демонессы. А еще я впервые обратил внимание, что у нее глаза в темноте светятся. Как у кошки.
– Ты что, в темноте видишь? – удивился я.
– Завидуешь? – захихикала она, блеснув клыками в темноте, после чего я вынужден даже был дать ей по рукам – шалости шалостями, но от некоторых я способен даже остатки бдительности растерять. – Вижу не хуже кошки.
Я подготовился всерьез. Что за тварь вызывает злоумышленный трактирщик, я не знал, и вычислить не сумел, как ни копался в памяти. Поэтому зарядил все, что есть, теми самыми патронами со смесью картечи зажигательной и серебряной, которых, к счастью, успел дополнительно снарядить пару десятков перед нашим отъездом. Хоть это и чистое разорение.
Из двустволки должен был палить я, из помповика – демонесса, которая с ее слов владела ружьем безупречно. Хотя, в этой тесной комнатке расстояний, превышающих вытянутую руку, и не было вовсе. Просторными помещениями ночующих здесь путников не баловали. Кровать, две тумбочки, да дверь с окном. Ну и немного места, чтобы вокруг пройти.
Сторожевой круг Маша наладила сложный. Сначала мы хотели, чтобы она постучала нам в стенку, если обнаружится, что кто-то подошел к окну снизу, но она поступила хитрее. В номере, прямо в воздухе соткался из ничего прозрачный колокольчик, который закачался и зазвонил тонким хрустальным звоном. По заверению нашей колдуньи, этот звон был слышен только нам, и никому больше. Хотелось бы.
По двору ночью шлялись кошки, но Маша сказала, что среагирует круг только на кого-то примерно с человека размером. На человека она тоже могла его настроить, но кто знает, что именно придет? Лучше уж на размер.
Затем с улицы послышалась возня, какой-то негромкий стук. Затем что-то мягко ударило в стену, но совсем не сильно. Похоже, будто аккуратно установили лестницу. Лари честно закрыла глаза. Если они у нее светятся, то лучше их спрятать, очень уж заметно получается.
На фоне ночного неба в окне появился темный силуэт, непонятно даже чей, человеческий или нет. Затем послышался скрип, негромкий треск, с легким звоном отскочил крючок на окне, упав на пол. А ведь совсем негромко получилось, даже трезвый мог не проснуться.
Окно медленно распахнулось. Я следил за ним сквозь один полуприкрытый глаз, тот, что ближе к подушке. Пусть залезет. Если он не откроет портал и не вызовет ту тварь, что рвет обывателей в клочья, мы ничего не докажем. Максимум попытку кражи приплетем. Я лишь крепче сжал под одеялом укороченную двустволку, направленную в сторону окна. Пока проблем нет, выстрелить я успею запросто. Важно поймать тот момент, когда злодей себя уже изобличит, но нас еще не съедят при этом. Баланс интересов соблюсти, так сказать.
Темная фигура, накрытая плащом с капюшоном, влезла в окно. Тихо стукнули подошвы о пол. Но вообще не мешало бы научиться делать это потише – таким сопением и тяжким дыханием можно даже мертвецки пьяного разбудить. Но то, что передо мной человек – сомнений нет. И у него есть какая-то магическая штука, он ее перед грудью держит. И я ее чую, как чую любую магию поблизости. Смотрит он мне в лицо. Я не вижу, его лицо в тени капюшона, но взгляд ощущаю как прикосновение. Сейчас, сейчас что-то будет.
Мое напряжение передалось Лари, я чувствую, как ее бедро, упирающееся в мое, напряглось, будто она уже прыгнуть собралась. Но лицо безмятежно спящее.
Сейчас он должен открыть портал и втащить в наш план ту тварь, что здесь всех порвала. Я даже чувствую волну магии, она действительно закручивается в холодный вихрь вокруг темной фигуры, закрытой капюшоном. Медленно так закручивается, но волна Силы нарастает. Не пойму только, а где будет портал? Так не бывает, чтобы заклинатель стоял боком к порталу, а он ведь прямо к нам лицом повернулся. А почему, собственно, портал?
Я увидел, как бледные кисти стоящего передо мной человека в темном начали неуловимо меняться, словно воск плавится возле печи. Незаметно на первый взгляд, плавно, но достаточно заметно для того, чтобы я перестал размышлять. Потребовалось совсем немного, приподнять стволы ружья под одеялом, навести в середину стоящего передо мной силуэта и нажать оба спуска. Пыль, дым, страшный грохот, клочки из ватного одеяла, выбитые фонтаном и заполнившие весь воздух, словно метель. Ошалело, но быстро, как на пружинах, подскочившая Лари, целящаяся из ружья в никуда – мой залп выбросил фигуру в хламиде в окно, что было у нее за спиной.
Я отшвырнул в сторону одеяло, бросил двустволку на маленький стол у стены, выхватил револьвер. Подняв его перед собой, высунулся в окно, вскинув на уровень глаз. Две светящиеся точки на целике встали в одну линию с такой же точкой на мушке, подчеркнули ворочающуюся на земле фигуру, то ли кашляющую, то ли лающую. Я потянул за спуск, из ствола «Смита» вылетел длинный хвост синеватого пламени, ствол подпрыгнул. Тяжелая пуля ударила в тварь под окном, снова сбила с ног, уронила лицом вниз. И в ту же секунду словно облако тьмы накрыло моего противника, свет померк. Я отскочил назад, вглубь комнаты. Если тьма рванула в стороны – не лезь, как бы нужно тебе не было. За ней что угодно может крыться.
Меня отбросили в сторону, на подоконник вскочила гибкая фигура, оттолкнулась обеими ногами, исчезла внизу.
– Стой! Куда? – заорал я, испугавшись за демонессу.
– Это же морок! – крикнула Лари уже снизу.
Тьма вечная, какой же это морок? У меня от него амулет, я морока не вижу и не слышу. Но тьма действительно развеялась, и под окном уже никого не было. Зато через забор постоялого двора рывками перелезала темная фигура. Я успел вскинуть револьвер, выстрелить дважды. И как минимум еще один раз попал, а мой противник, сбитый тяжелой пулей, свалился за забор. Выстрелы эхом пронеслись над спящей деревней.
Я схватил ружье со стола, переломил стволы. Вылетели две пустые гильзы, покатились по полу. Я вбил еще два патрона в ствол, с большими зажигательными пулями, весом в пятьдесят грамм каждая, буквально нафаршированными самовозгорающимся белым фосфором. Сам набивал, мало никому не покажется. А серебро явно не подействовало, оно если действует, то немедленно. Не родственник оборотню, хоть и превращается. А насчет зажигательной дроби – непонятно. Все время тьма какая-то клубится вокруг противника, не видно его толком. Такого тоже никогда не встречал и даже не слышал.
– Ну что ты там копаешься? – крикнула снизу Лари и не выдержала, бросилась следом за убегающей тварью.
Вот дура то! Ну, разве можно так, в темноту? Я в отчаянии огромным прыжком выскочил из окна, приземлился в телегу с наваленным сеном, чуть не переломав ноги и не навернувшись башкой вниз. Краем
