сгибая спину чуть не пополам, умчался в лес.
– Кто это был? – спросила проснувшаяся и сидящая в спальнике Маша.
На удивление, она стрельбу восприняла совершенно спокойно, как будто не она ее разбудила, а поднос с кофе в постель.
– Мантикора. – ответил я.
Не узнать чудовище было почти невозможно. Даже рассматривать не надо было, такими прыжками двигаться кроме нее никто не может.
– А они разве здесь водятся? – удивилась девушка.
– Северные водятся. Их несколько видов. – ответил я.
– На островах в Южном океане самые большие. – добавила Лари.
– Ушла? – уточнила Маша.
– Пока ушла. – скривился я. – Но может вернуться.
Самое плохое в мантикорах – они огня не боятся. Совсем. Не всякий хищник может прыгнуть прямо к костру, а мантикора может. А прыгнуть она способна метров на десять, не уверен, что успеет тот же светляк ее ударить. А еще она часто атакует ушедшую от нее добычу повторно. Или устраивает засаду на нее. Особенно, если добыча ее ранила, а я в нее точно пару раз попал, и шаровая молния угодила. Теперь до утра покою не будет.
– Три светлячка летает. – сказал я, ткнув пальцем вверх. – Пока достаточно?
– Достаточно. – кивнула Маша. – Разве что… вот так сейчас сделаем.
Она снова прикрыла глаза в сосредоточенности, вновь повела руками перед собой. Теперь Сила вспорхнула с ее ладони легкой пташкой, быстро достигшей одного из шариков. Он вдруг покраснел, затем снова вернулся к синеватому электрическому свету, но вырос раза в четыре.
– Вот так. – удовлетворенно сказала Маша, открыв глаза и глядя на свое произведение. – Теперь этот будет ударным, а два других – сторожами. Можно спа-а-ать…
Последние слова она произнесла сквозь зевок, и завалилась на бок, снова накрывшись спальником. Я глянул на часы – еще минут тридцать сна до смены у меня есть. Редко когда во время ночевки в лесу выспаться удается, не одна, так другая тварь на твой костер выходит. А без костра еще хуже будет. Ладно, тридцать минут тоже неплохо.
Угадав мои мысли, Лари сказала:
– Да ложись уж… Разбужу.
– Ага. – легко согласился я и тоже завалился, положив ладонь на цевье ружья.
Почувствовал, как меня быстро засасывает омут сна, и тут же снова был разбужен, очередным неласковым пинком.
– Возвращается. – сказала Лари, кивнув куда-то в темноту.
– Твою мать… – выругался я.
Теперь над нами кругами летали всего два шарика. Большой, усиленный, снова над чем-то завис, что было скрыто в траве. Так и есть, вернулась мантикора, тварь такая. И теперь, стелясь брюхом по земле, ползет к костру на расстояние пары прыжков – она всегда так атакует. Если метров на двадцать подберется, то нас можно считать если и не покойниками, то пострадавшими в любом случае. Два прыжка ей оттуда. Две секунды. Ну, три.
– Машу разбуди. – шепнул я демонессе.
Хорошая штука эти ее светящиеся шары. Не надо гадать, где враг – шарик вист прямо над хищником, хоть того и не видно.
Лари аккуратно разбудила Машу. Не пинком, как меня.
– Что? – спросила та.
– Мантикора вернулась. – прошептала Лари.
– Вижу. От меня что требуется?
– Быть наготове. – сказал я колдунье. – Прыжку помешать можешь?
– Могу, хоть и не очень сильно. Как табуретку в кабаке, помнишь?
– Тоже нормально. Если прыгнет – попытайся оттолкнуть куда-то в сторону, налево от нас, под прицел.
Маша вновь уселась в позе южного божка, скрестив ноги и хитро сложив ладони пред грудью. Легко и плавно потекла Сила, пока ни к чему не принуждаемая и никак не используемая. Взгляда я пока не чувствовал, мантикора была далеко и ей, наверное, опять мешал светляк. Сбивал с толку. А я теперь могу сразу понять, когда хищник прыгнуть соберется. Когда приблизится и когда я почувствую взгляд. Вслепую ни одна тварь не атакует, ей добычу видеть надо.
Снова попытаться подстрелить отсюда? Не выйдет. Мантикора живуча и способна к быстрой регенерации. Убить не получится. Зато разозлить еще больше – запросто. Если бы я с самого начала понял, кто это, то и до этого стрелять из карабина не стал, попытался бы действовать наверняка. Подранок теперь жизни не даст, так и будет крутиться вокруг, выжидая удобного момента. Можно уже плюнуть на ночлег.
– Знач так… – зашептал я. – Лари, сдвинься чуть назад и левей. Надо, чтобы зверь меня в жертвы первым наметил.
– Зачем? – удивилась та. – Я же быстрей тебя.
– Зато я взгляд чувствую. – выдал я свою личную тайну. – Поэтому успею сдвинуться.
– А-а-а… вот оно что… А я все гадаю, откуда такая интуиция? – усмехнулась демонесса и передвинулась так, как я ее и просил.
– Маш, ты светляком управлять можешь? – обратился я к колдунье.
– Уже нет. Он теперь сам. – прошептала та.
– Когда он ударит?
– Когда мантикора вперед бросится. Я же говорила.
– Говорила. – согласился я. – Сильно влепит?
– Неслабо. Но не убьет, скорее всего.
Остается ждать, благо висящий шар снова медленно двинулся в нашу сторону, а я ощутил уже не только голодные, но и злые глаза, ощупывающие нас, рассчитывающие прыжок. Скоро прыгнет. Хорошо бы, чтобы Маша сделала все так, как и обещала.
Шарик разгорелся ярче, мы снова увидели верх спины хищника, поднимающийся над травой. Спина напружинилась, выгнулась, я понял, что зверь вот-вот прыгнет. А затем все произошло практически одновременно. Мантикора напала молча, выпрямляясь в прыжке как пружина и врезаясь в неожиданно оказавшийся на ее пути огненный шар, взорвавшийся с треском и искрами. Взвыла, раненая, не в силах остановить свой прыжок, приземлилась почти перед нами, мы даже увидели, как сверкнули в темноте ее глаза, снова сжалась и выпрямилась, и во втором прыжке, когда я держал ее на прицеле обоих стволов, ее вдруг повело в сторону, заваливая при этом на бок. И вместо того, чтобы приземлиться на свои могучие лапы между нами и начать разить налево и направо, чудовище неловко упало боком в траву перед нами, покатившись и испуганно завыв, и в то же мгновение три ствола извергли снопы огня, и три кулака зажигательной картечи ударило в мантикору, в грудь и в брюхо.
Наш залп оказался настолько сокрушительным по силе, что зверя опрокинуло и покатило по траве, а Лари влепила в него еще заряд и еще один, быстро передергивая цевье «Тарана». Ну а я бросил двустволку перед собой и выхватил «сорок четвертый», взяв бьющееся в траве чудовище на мушку, поймал в прицел его плоскую голову, и трижды выстрелил, каждый раз всаживая по тяжелой пуле под нижнюю челюсть, отчего голова дергалась так, будто ее кто-то пинал.
– Все. – сказала Лари.
Действительно, лапы мантикоры сотрясались дрожью в предсмертной агонии.
– Не встанет? – спросила Маша.
– Нет. – сказала Лари. – Мы, тифлинги, чувствуем жизнь. И чувствуем, как она уходит. Эта жизнь почти совсем ушла. А теперь – ушла совсем.
Действительно, агония прекратилась. Могучие широкие лапы остановились, вцепившись когтями в перемешанную с землей траву. Увенчанный костяной палицей хвост последний раз метнулся по земле, вырывая стебли травы, и остановился. Густая тягучая, смешанная с кровью слюна повисла вожжами с
