Вигата, 12 августа 1891 г.
Ваше Превосходительство Милостивый государь!
Нижеподписавшийся ДЖЕНУАРДИ Филиппо, сын Дженуарди Джакомо Паоло и Позакане Эдельмиры, родившийся 1860 года сентября месяца 3 дня в Вигате (провинция Монтелуза) и проживающий там же, в № 20 по улице Кавура, лесоторговец, взял на себя смелость 12 июня сего года, то есть ровно два месяца тому, полагаясь на исключительное великодушие, глубокое понимание и отеческую благосклонность Вашего Превосходительства, обратиться к Вам с нижайшей просьбой сообщить, что требуется (документы, справки, свидетельства и проч.) при подаче прошения об официальном дозволении на проводку телефонной линии для личного пользования.
Не получив ответа, безусловно по причине обычной ошибки в доставке, в чем нижеподписавшийся далек от мысли винить руководство Королевских Почт и Телеграфов, он был вынужден, к величайшему сожалению, вновь обеспокоить Вас 12 июля сего года. Однако и во второй раз желанный ответ не пришел.
Уверенный, что не заслуживает гневного молчания Вашего Превосходительства, нижеподписавшийся в третий раз припадает к Вашим стопам, испрашивая Вашего Великодушного Слова.
Заранее признательный за благосклонное внимание, покорнейше прошу извинить, что отвлекаю Вас от исполнения Ваших Высоких Обязанностей, и пользуюсь случаем уверить в преданности Вашего Превосходительства покорнейшего слуги.
P.S. За время, прошедшее между двумя первыми и этим моим письмом, бедную мою матушку призвал к себе Господь, и нижеподписавшийся перебрался в ее освободившуюся квартиру в № 20 по улице Кавура, как Ваше Превосходительство могли заметить, сравнив нынешний мой адрес с предыдущим.
Вигата, 30 августа 1891 г.
Дорогой Саса,
не дальше как вчера вечером, когда мы были в собрании, дон Калоджеро Лонгитано поминал тебя (заметь, недобрым словом). Он говорил при всех, будто ты, проиграв его брату Нино ни много ни мало две тысячи лир, скрылся неведомо куда. Дон Лолло упирал на якобы известное любому правило, по которому карточные долги положено платить в течение суток, тогда как на восемь часов вечера минувшего дня прошло уже не двадцать четыре, а две тысячи пятьсот семьдесят два часа. Хорошо зная командора Калоджеро Лонгитано, с которым лучше не иметь дела, когда ему моча в голову ударит (вчера вечером как раз был такой случай), я тем не менее, за тебя заступился как за старого друга. Я понимал, что поступаю рискованно: у дона Лолло такой характер, что шутки с ним плохи. Но дружба есть дружба. Вежливо и в то же время весьма решительно я напомнил ему, что люди знают тебя как человека обязательного, и они не ошибаются. Щадя твое самолюбие, я опускаю его ответ, на который я сказал, что ты вот уже два месяца лежишь с тяжелым воспалением легких в больнице в Неаполе. Дон Лолло тут же потребовал адрес больницы, но мне удалось как-то замять разговор. Дома я первым делом выпил три рюмки французского коньяку и поменял рубаху: с меня семь потов сошло, пока я стоял перед доном Лолло. Спорить с ним лишний раз равносильно самоубийству. Уверен, что если уж он задумал вытрясти из тебя две тысячи лир, зажиленные у его брата, то с адресом он от меня не отстанет. Впрочем, я надеюсь, мне и дальше удастся водить его за нос и скрывать твой настоящий адрес, который ты доверил мне как закадычному другу.
Пользуясь случаем, решаюсь просить тебя о пустяковой услуге в обмен на то, что я для тебя сделал и намереваюсь делать в будущем. Ты ведь мне не откажешь? Постарайся через своего брата Джакомино или через знакомого из монтелузской префектуры — забыл его имя — ускорить ответ на три мои письма префекту Парашанно. В последнем письме я чуть ли не лизал задницу этому рогоносцу, этому выскочке из Неаполя. Можно подумать, будто я испрашиваю у него дозволения поставить раком его сестру! А мне нужно всего-навсего узнать, что требуется, чтобы получить разрешение на проводку телефонной линии.
Сделай это для меня.
Твой
Вигата, 20 сентября 1891 г.
Дорогой брат Саса!
Позволь тебя спросить, во что ты меня втягиваешь? Хочешь совсем меня доконать? Тебе известно, каково мне содержать наших родителей и каждый месяц платить по частям твои долги. И это твоя благодарность? Ты что, белены объелся? Неужто как жил дураком, так дураком и помрешь?
Получив твое письмо, я попросил командора Парринелло, начальника канцелярии Его Превосходительства Префекта, замолвить словечко за твоего близкого друга Дженуарди Филиппе. Командор Парринелло любезно пообещал, что все будет в порядке. Но на следующее утро он пригласил меня к себе в кабинет, запер дверь на ключ и сообщил, что делом Дженуарди занимается лично Его Превосходительство, ибо дело это весьма непростое. Еще командор сказал, что Его Превосходительство рвал и метал и что лучше мне держаться подальше от всей этой истории, ежели я не хочу беду на себя накликать. Советую и тебе оставить, пока не поздно, эту шальную затею. И не лезь ко мне больше со своим Филиппо Дженуарди.
В ближайшие дни отправлю тебе по почте 300 лир.
Обнимаю.
Дорогой Пиппо,
письмо, которое ты только что прочел, я получил от своего брата Джакомино. Как видишь, по твоей милости он устроил мне хорошую головомойку. Вечно от тебя одни неприятности! Мало тебе самобежного экипажа? Мало фонографа Эдисона? Угомонись наконец! И не засерай мне мозги своим телефоном!
Три дня назад я переехал с площади Данте, но нового адреса тебе не даю, чтобы не ставить тебя в трудное положение при встрече с командором Лонгитано.
Прощай, рогоносец.
