бы я дома, в Нарра-до – торчала бы в закоулках дворца, ждала бы, пока замуж приткнут. Одна из одиннадцати детей, девчонка к тому же! Почти никому не нужна, отца редко видела… А теперь я – «главное достояние Наррабана» и «сокровище неоценимое». Сама слышала, как Рахсан-дэр говорил это Лаурушу.
– Выходит, – отозвался Дайру, – чем больше от человека всем головной боли, тем он ценнее?
Нитха оскорбленно фыркнула, но не успела сообразить, что бы такое ответить ехидному приятелю: они как раз достигли опушки леса, где незадолго до этого скрылся меж деревьев Нургидан.
– Эй, далеко не забирайся! – окликнул Дайру напарника. – Что там?
После короткой заминки Нургидан ответил:
– Идите сюда, здесь поляна. Только осторожнее, не вляпайтесь. Я уже вляпался.
Дайру и Нитха переглянулись – во что там успел вляпаться их бесстрашный и бестолковый друг? – и нырнули в густо покрытые мягкой хвоей ветви.
Поляна обнаружилась недалеко от опушки – большая, покрытая не травой, а мхом. Здесь сквозь землю пробился наружу гребень подземного гранитного хребта – и пошел рассекать лес полосой каменных обломков и валунов. Об один из таких валунов Нургидан сейчас безнадежно пытался отчистить подметки сапог.
– Осторожнее! – еще раз предупредил он друзей. Вид у юноши был воинственный: Нургидан понимал, что сейчас над ним будут смеяться.
Нитха не сразу сообразила, в чем дело. А Дайру быстро оглядел поляну и хмыкнул:
– Ага, ясно… вон и хвост из норы торчит!
– Чей хвост? – не поняла Нитха.
Не отвечая ей, Дайру набросился на напарника:
– Тебя зачем вперед послали? Чтобы ты в оба глядел! Вот скажи: на что ты пялился?
– На Лысую Белку, – сообщил Нургидан угрюмо. – По ветвям тут прыгала.
Нитха и Дайру разом выхватили мечи, перевели взгляд на вершины обступивших поляну деревьев. Лысая Белка была хищником, заслуживающим уважения.
– Ушла, – успокоил их Нургидан. – Небось учуяла, что от меня зверем пахнет. У нее чутье еще лучше моего.
– Она осторожная, – хмуро кивнул Дайру. – Помнишь, Нитха на такую зарычала по-волчьи – так негодяйка по веткам прочь брызнула… Что ж ты на нее не рявкнул?
– Я думал, что… – Нургидан резко замолчал.
– Ты боялся ее спугнуть! – тоном гневного обличения воскликнул Дайру. – Надеялся, что эта зубастая дрянь спрыгнет на землю и вы с ней здорово подеретесь! А пока таращился на лысую красотку, под ноги не глядел!
Нитха, осторожно ступая по пластам мха, обошла поляну и присела на корточки возле земляного бугорка, увенчанного костяной шишкой размером с два кулака.
– Дохлый? – с надеждой спросил ее Нургидан.
– С какой стати? Совсем недавно ушел в нору, еще земля от слюны блестит.
Обитатель поляны, чешуйчатый ползун, мог не бояться, что незваные гости обидят его. Этот покрытый чешуей мешок мог принять любую форму. Вытянувшись, как змея, он заполз в нору, протащил за собой свой длинный упругий хвост. Костяная шишка на конце хвоста, словно пробка, заткнула вход в нору, а выброшенная наверх земля, смешанная со слюной, схватилась такой прочной коркой, что и лопатой не очень-то разобьешь.
Чешуйчатый ползун, ночной хищник, мог спокойно спать в своем убежище до вечера, потому что заранее поставил ловушку на дичь. Пузо хищника покрывали мутно-белые толстые чешуйки под толстым слоем липкой слизи. Перед тем как укрыться в норе, ползун выщипал часть чешуек и разбросал по поляне. Теперь любая тварь, перебегая поляну, рисковала наступить на чешуйку и раздавить ее. Острые осколки впивались в шкуру, а жидкость, что заключена была в чешуйке, парализовала мелких зверушек и лишала силы крупных. А ночью хозяин поляны выползал из норы, съедал мелкую дичь или находил по следу крупную и добивал ударами костяного набалдашника на хвосте – сонную, вялую, не способную толком сопротивляться…
Нургидану чешуйки не опасны, он в сапогах… Но ведь прицепится ползун, пойдет по следу испачканных в слизи подметок. И дерись потом с этой скотиной! На спине у него чешуя куда прочнее, чем на пузе, а хвостом он хлещет так, что только держись!
– Найдем ручей, – буркнул Нургидан, понимая, о чем сейчас думают друзья. – Пройду по воде, собью со следа… Погодите, только соберу добычу.
Сорвав широкий лист, он принялся аккуратно, чтобы не запачкаться, собирать в него уцелевшие чешуйки.
– Добычу? – переспросила Нитха.
– Ну да! – Нургидан приободрился: оказывается, он хоть что-то знает лучше, чем напарница! И продолжил, подражая Шенги: – Если бы ты лучше слушала учителя, мне не пришлось бы тебе объяснять, что эти чешуйки очень, очень охотно берут аптекари. Для… – Тут знания Нургидана иссякли. – Для разных снадобий.
– А если бы ты лучше слушал учителя, – обиделась девушка, – то знал бы, что чешуя быстро портится. За три дня не продашь – можешь выкидывать!
Теперь Нургидан и сам это припомнил. Но не признаваться же еще в одной промашке перед этой вредной наррабанской блохой?
– Я знаю, что делаю! – многозначительно и надменно процедил он, свернул лист «узелком» и положил его даже не в котомку, а в мешочек у пояса, куда обычно убирал самую ценную добычу. – Поди и поучи рыбку плавать!
– Не спорь с ним, – вздохнул Дайру. – Он у нас несгибаемый, твердокаменный…
– Угу, – кивнула Нитха. – Особенно то, что между левым и правым ухом… ну, очень твердокаменное… Ладно, пошли. Сейчас через лес, потом вдоль реки. Тебя, добытчик, мы точно макнем по уши, чтоб ползун по следу не догнал.
Нургидан сверкнул белыми зубами, предвкушая дружескую потасовку. Еще кто кого макнет…
Урр тоненько скулил и тер лапой нос. Он похож был на бестолкового пса, сунувшего морду в угли кострища.
Майчели заботливо вылил в его широченную пятерню воду из своей фляги. Всхлипнув, Урр плеснул воду себе в физиономию, растер на щеках поплывшую грязь.
Майчели перевернул флягу вверх дном, убедился, что она пуста, и бросил ее Щуке:
– Там ручей. Бегом за водой!.. Нет! Стой! Фляги все равно мало. Помоги довести его до ручья!
Вдвоем они подхватили обмякшего Урра и дотащили до берега черного медленного ручья, который казался неподвижным. Урр с воплем кинулся на сырой мох, уткнул рожу в воду и застыл. Он не двигался так долго, что женщина забеспокоилась: не утонул бы!
Еще недавно пролаза, хищный и собранный, словно пес, учуявший след, вел их сквозь складки, и Щука не успевала дивиться, как быстро сменяли друг друга степь, песчаный морской берег, мелкое болотце под слоем мха, лес…
В лесу-то и вышла незадача. Очутившись на безобидной с виду поляне, звероподобный пролаза тоненько, по-детски заголосил, метнулся назад, в оставленную складку. И теперь напарникам приходится с ним возиться…
– На той поляне, – объяснил Майчели, – проживает чешуйчатый ползун. Позже я представлю вас друг другу: тварь опасная, таких надо знать и уважать. Но сейчас для нас важен лишь запах его слизи. Неопасный запах, слабенький, не всякий его учует. А вот Урру от него очень плохо. Если долго будет дышать, может даже умереть. Когда я его еще только приручал, он меня не слушался, норовил искусать. А я заметил, что он этого запаха не любит, вот и мазнул ему в наказание слизью под носом. Клянусь всеми складками, лучше бы я с него плеткой шкуру спустил! Бедняга выл, бился в судорогах, морда распухла – глядеть страшно! Обеими ногами был в Бездне!
Щука запоминала каждое слово: она понимала, что ей придется многому учиться. И в то же время обмирала от счастья: еще никогда она не видела Майчели таким разговорчивым и доброжелательным.
