– Дора, ты видишь и слышишь все, что происходит в любой части корабля?
– Конечно, – ответил голубой огонек. – Но каюту командора я могу сканировать только с его разрешения. Каждый должен знать свое место. Салон прямо впереди. Позовите меня, если понадоблюсь. Закуска в полночь – наше фирменное блюдо. Лучше не бывает.
И огонек погас.
Салон был круглый и просторный. В углу стояли четыре человека. (Как можно сделать так, чтобы у круга оказался угол? Хитроумно распорядившись его очертаниями, и кушетками, и столиками с закуской, и баром, так что получается очень уютно.) Двое из них были сестры-двойняшки – они сняли свои наклейки и стали неразличимы. Рядом стояли молодая женщина и мужчина лет сорока. В простыне был не он, а она. Он же был одет примерно так же, как и наши мужчины, но у него это было больше похоже на клетчатую шотландскую юбочку.
Одна из двойняшек взяла инициативу на себя:
– Командор Шеффилд, это капитан Хильда, старший помощник Картер, первый пилот Берроуз, второй пилот Дити Картер. Вы уже знакомы с моей сестрой, а это наша кузина Элизабет Лонг.
– Теперь еще раз, сначала, – приказал «командор Шеффилд». (Ну и «командор»! Кого он хочет обмануть?)
– Есть, сэр. Доктор Джейкоб Берроуз и его супруга Хильда, доктор Зебадия Картер и его супруга доктор Дити Берроуз Картер. Доктор Элизабет Лонг, доктор Аарон Шеффилд.
– Минутку, – прервал ее мой муж. – Раз уж вы за это взялись, я должен добавить, что у капитана Хильды больше докторских степеней, чем у всех нас троих вместе взятых.
Капитан Лонг переглянулась с сестрой.
– Лор, я чувствую себя так, будто я голая.
– Лаз, а ты и есть голая.
– Не в том дело. Командор, та фабрика дипломов в Нью-Риме еще твоя? Сколько возьмешь за степень доктора? Не ахти какую – скажем, Д.Ф. по физике твердого тела? По одной для каждой из нас?
– И не забудь про семейную скидку, дружище!
«Командор» бросил взгляд поверх их голов.
– Дора, не лезь не в свое дело!
– Почему? Я тоже хочу докторскую степень. Это я учила их физике твердого тела.
Он посмотрел на молодую женщину, закутанную (частично) в простыню.
– Дора права?
– Да.
– Дора, ты получишь то же, что и твои сестры. А пока заткнись. Объявляю всех троих спецдокторантами. Все положенные курсы прослушаны, – но нужно еще сдать письменные и устные экзамены, и для таких гениев, какими вы себя считаете, придется сделать их потруднее. Что до той фабрики дипломов… Конечно, она моя. Только это для простачков. А вам троим придется поработать. Двое оппонентов в наличии, все официально. Дора, можешь сказать Фине.
– Будь уверен, дружище! «Доктор Дора» – вот будет здорово!
– Заткнись. Друзья, эти двойняшки могли бы уже сейчас иметь по несколько докторских степеней, если бы были способны похоронить себя в каком-нибудь университетском городке. Они в самом деле гении…
– Слушайте, слушайте!
– …И семья Лонгов ими гордится. Но они капризны, ветрены, непредсказуемы, и спиной к ним лучше не поворачиваться. Тем не менее они мои любимые сестры, и я их обожаю.
Они переглянулись.
– Он оценил нас по достоинству.
– Слишком долго собирался.
– Но мы будем великодушны.
– Обе разом?
– Идет!
Они сшибли его с ног и повалили на пол – с некоторой помощью со стороны Доры (она на две десятых секунды отключила тяготение). Он проделал сальто назад и плюхнулся на задницу, но тем не менее и бровью не повел.
– Четко проделано, девочки. Мир?
– Мир, – ответили они хором, вскочили и помогли ему подняться. – Мы гордимся тобой, дружище, ты в хорошей форме.
Я решила, что пора кончать с этим и выяснить, зачем нас похитили. Да, именно похитили. Я встала прежде, чем он успел сесть.
– И я тоже горжусь, – сказала я, присев в глубоком придворном реверансе, – что имею честь познакомиться со старшим… семейства Говардов[61].
Наступила мертвая тишина.
Женщина в простыне (частично) сказала:
– Лазарус, все равно у нас бы ничего из этого не вышло. Они ученые. У них есть то, чего не хватает тебе. Кончай хитрить и положись на их милосердие. Я начну с того, что расскажу свою историю. Но прежде…
Она встала, бросив свою простыню.
– Дора! Мне нужно большое зеркало. Инвертор, если можно, – а если нет, то трельяж.
– Это Фина может себе позволить всякие такие штучки вроде инвертора, – отозвалась Дора, – я не могу, у меня целый корабль на руках. Вот тебе трельяж.
Переборка исчезла, и на ее месте появилось зеркало-трельяж ростом выше меня. Женщина протянула ко мне руки.
– Доктор Д.Т., прошу присоединиться ко мне.
Я дала ей поднять меня на ноги и встала рядом с ней перед зеркалом.
Мы поглядели на самих себя, потом она заставила меня повернуться и повернулась сама.
– Все видите? Доктор Хильда, доктор Картер, доктор Берроуз? Лазарус, ты-то видишь?
Ответили те двое, к кому она не обращалась. Лаз (а может быть, Лор) сказала:
– Они так же похожи друг на друга, как мы.
Другая откликнулась:
– Больше.
– Если не считать…
– Ш-ш-ш! Это невежливо.
Лазарус сказал:
– Я никогда ничего не вижу, пока не вляпаюсь. Но я себя за умного и не выдаю.
Она не ответила – мы разглядывали себя в зеркало. Сходство было так велико, что наводило на мысль о близнецах, вроде Ляпис-Лазури и Лорелеи Ли… Да, я сразу поняла, кто они такие. Тетя капитан тоже поняла, а насчет наших мужей – не знаю.
Сиси в самом деле ничего себе – это я могу смело сказать, когда вижу их на ком-то другом. Иметь какое-нибудь физическое достоинство – невелика доблесть: тут все дело в наследственности и в старательном уходе за собственным телом. Но это может быть приятно и тебе, и другим.
Те же широкие плечи, та же осиная талия, те же упругие, несколько подчеркнутые ягодицы.
– Мы и еще в одном похожи, – сказала она. – Чему равен корень четвертой степени из тридцати семи?
– Два-запятая-четыре-шесть-шесть-три-дра-пять-семь-один-пять. А что?
– Так, проверяю. Спроси меня что-нибудь.
– Чему равно Число Зверя?
– М-м-м… Ах да – шестьсот шестьдесят шесть.
– А попробуй так – шесть в шестой степени, а потом опять в шестой.
– Сначала получается сорок шесть тысяч шестьсот пятьдесят шесть, а дальше – ого, вот это задачка! Там должна быть единица с дробью… Один и три сотых с чем-то на десять в двадцать восьмой. А ты
