– Никудышненькому очень жаль. Но медитатор – звено в цепи причин, приведших бесполезного на Сигуну. Как говорится, благородный муж да соразмерит силы с предначертанным. И коли окажутся препятствия непреодолимыми, то утешится мудростью мудрых.
Водянистые глазки Шионы смотрели то на меня, то на монахиню:
– Убогонький просит снисхождения. Достойным не покинуть Сигуну: ведь мёртвые следуют за живыми, как иероглиф «извергнуть» следует за иероглифом «пища».
– Ты о тварях, что живут у озера?
– Осмелюсь поправить: об одной твари. Да не обманут доблестного мужа многочисленные обличья зла.
Значит, я был прав.
– Эти не проблема. Я их перебью.
– …
Паузы в разговоре – серьёзное испытание. Пообщавшись с Туландером, я стану средоточием спокойствия. Если Хаала его раньше не придушит.
Наконец Шиона ответил:
– Достойный муж умеет воодушевлять сердца. У малосмысленного есть пинасса. Найдётся и запас топлива. Но медитатор обитает на Терре Савейдж. Для упорных духом нет невозможного, однако кто проложит курс?
– Я.
Брови отшельника прыгнули вверх:
– Да простят невежество и самомнение хиленького, но пол и цвет волос благороднейшего из мужей…
– У него счётчица в окраинниках, тупоумный ты червяк! – рявкнула монахиня. Туландер при этих словах радостно закивал. – Ты тупой, Шиона. Ты очень тупой, понимаешь это? И оттого наводишь на мысли о грехе.
Альберт захихикал. Хаала одарила его яростным взглядом:
– Я имела в виду мысли об убийстве, а не то извращённое непотребство, о котором ты подумал.
– Но я… мать Хаала, я тоже ничего…
– Как будто я не знаю, что у тебя на уме.
Альберт покраснел ещё сильнее. Я дождался, пока они успокоятся, а потом спросил:
– Ваша пинасса далеко отсюда, господин Шиона? И курс… У вас хороший компьютер?
– Плешивенький… – начал Туландер и умолк. Казалось, он уменьшился в размерах. Не человек-гора сидел перед нами, но всего лишь испуганный, рыхлый толстяк. – Да, найдётся. Конечно же найдётся.
Мне стало жаль его. Крепко, по-человечески жаль. Человек не краб – он не должен прирастать к панцирю.
– Сколько вы прожили на Сигуне, господин Шиона?
Губы отшельника беззвучно шевелились.
– Когда яшмовый Тай Чи купил прачечную… А Ци Лю… нет это было в первом браке… Десять лет… Подумать только… Десять лет!
– Пора в путь, Шиона, – твёрдо произнесла монахиня. Глаза её подозрительно блеснули. – Это к лучшему. Всё к лучшему.
Хромой король и его пасынки
Глава 1. Колесничий апокалипсиса
Вселенная расширяется. Звёзды меняют свой цвет с белого, жёлтого и зелёного на красный. Заметить это невооружённым глазом невозможно, но я доверяю Допплеру.
Мы всё дальше и дальше уходим от Сигуны.
Корабль Шионы называется простенько и со вкусом: «Стремительный зверь Цилинь, любимец императора Бао Сю, правившего под девизом „Процветание и нанотехнологии“». Даже сам Шиона признаёт, что название длинновато, а поэтому мы зовём кораблик просто «Стремительным». Конечно же, это преувеличение. Соревноваться в скорости с большими кораблями, и уж тем более с протеем, он не способен. Пинасса есть пинасса. Однако для наших целей «Стремительный» более чем хорош.
Шиона считал, что Сигуна – его последняя пристань. Десять лет он просидел в модуле, не высовывая носа. Но, видимо, даже разорванный круг даёт силу. Мы вытащили его. Тварь, живущая в лабиринте, погибла в бою. Безликие манекены, пульсирующие кожаные мешки расползались от жара напалма, не успевая убежать. Киношные мифы о чудовищах, что в воде не тонут и огне не горят, всего лишь мифы. Природа скупа и расчётлива. Она никому не даст полной неуязвимости. Потому что не существует тварей, способных заплатить полную цену.
Не мертвецы и не лёд сделали Туландера отшельником. Его держали в плену призраки прошлого. К сожалению, о них я ничего не знаю. Шиона неохотно рассказывает о себе.
Как, впрочем, и остальные люди круга.
Цель нашего путешествия приводит его в ужас. Если бы не наша настойчивость, он так бы и жил в ледовой пещере. По его словам, это куда лучше, чем встретиться с неправильным медитатором.
Cтандарт-суток мы не соблюдали. Сперва мать Хаала скорбно поджимала губы, когда я засиживался за терминалом допоздна, но вскоре безалаберность корабельного времени захватила её. Монахиня понемногу оттаивала. Не раз я заставал Альберта и Хаалу прогуливающимися по скромной оранжерее пинассы. Ничего предосудительного они не делали, только болтали. Но Хаала всякий раз очень смущалась.
Когда «Стремительный» вышел к звезде Терра Савейдж, они сидели в оранжерее, среди кадок с цветущими лимонами и актинидиями. Я с тоской вспомнил сады протея. Где, интересно, носит моего верного Росинанта?
«Симба? – без особой надежды позвал я. – Симба, отзовись!»
Мне ответило далёкое жизнерадостное мурлыканье. Протею было хорошо. Он одичал, и это его вполне устраивало. Что ж… Ну и ладно. Я и так слишком завишу от протея.
Я посмотрел на терминал. Терра Савейдж, дикая земля. Кто дал тебе это имя? За какие заслуги? Наверное, Шиона знает. Если бы он был трезв, я расспросил бы его. Но Туландер вот уже неделю пил по-чёрному.
Перед высадкой его придётся засунуть в робоэскулап. Даже не перед высадкой, сейчас. И мне спокойней будет.
От второго гиперузла системы шёл подозрительный сигнал. Скорее всего, это армейский бакен. Наш или рунархский. Точно определить невозможно: на «Стремительном» нет подходящей аппаратуры.
Я отправился в каюту Шионы. Ледовый отшельник сидел на кровати, тупо глядя на пластиковый стаканчик в своей руке. По лицу Туландера блуждала бессмысленная улыбка. Я принюхался. Пахло «бальзамом Круттка» – весьма почитаемым на Инчжоу напитком.
– Поднимайся, – сказал я. – Мы прибываем.
– Уже? – Он поднял на меня пьяный взгляд. – Благородный муж настойчив в достижении цели… Так говорит Конфуций. А нижайший – свинья. – Он рыгнул и вновь потянулся к стакану. – Уважает ли богоравный плюгавенького?
Я забрал у него бутылку и выбросил в утилизатор.
– Хватит пить, Шиона. Скоро Терра.
Шиона пьяно погрозил мне пальцем.
– Путь благородного бессмыслен, – почти не запинаясь, произнёс он. – Потому что он
