„злейшего“ врага. Знакомая картина? И что же я чувствую? Ничего хорошего. Едва он узнает, каково его происхождение, нашим отношениям наступит конец… Хотя, уже наступил. Паршиво…»
Если бы Бэйзел или Ментепер узнали, кто такой Гаст, ему вряд ли сохранили жизнь. Другое дело, если бы Лайтфел знал о существовании наследника, они не посмели бы его тронуть. А что же должен делать я? С одной стороны – наследник Бэйзела, с другой…
– О чем думаешь, Тэрсел? – поинтересовался Гаст, первым нарушив молчание. – Кажется, будто ты споришь сам с собой.
Я не смог удержаться от нервного смешка и тут же скривился от боли.
– Ты думаешь, как поступить со мной? – продолжил Гаст.
– Нет, – я почти не солгал. – Как раз теряюсь в догадках, что ты думаешь про меня.
– Что я могу про тебя думать, – Гаст передернул плечами. – Разве мы не давно знакомы.
– Ну да, от меня хорошего ожидать нельзя.
– Разве ты не уверен, что я заодно с Визонианом?
– Я еще не стал параноиком. Так как ты оказался здесь, в нашей обители? Кстати, тебе к лицу черный цвет…
В один миг он побагровел и вскочил на ноги. Я поднял на него взгляд и сощурился в насмешке. Каким бы спокойным Гаст не казался, он был на взводе, и мне удалось на миг вывести его из себя.
– Я уговаривал Визониана не делать этого, – Гаст вновь взял себя в руки. – Но он уверял, что это единственный способ уберечь всех нас. А он почему-то видел в тебе угрозу.
– Почему-то? Разве не после того, как ты поведал ему об Игниферосе?
– После того, – Гаст помрачнел и сел обратно. – Я виноват в смерти Визониана не меньше, чем ты… Не стоило мне ему об этом рассказывать.
– Виноват? А я-то надеялся, что его гибель зачтется мне как самооборона.
– Ты и в самом деле не мог отказаться от поединка?
– Не мог. Ты ведь видел, кто здесь заправляет, что даже мой отец не смеет перечить ему. Кстати, а что бы… нет, это дурацкий вопрос.
– Ты хочешь узнать, как бы я поступил, если бы он захотел убить тебя?
– Захотел? Он едва это не совершил.
– А разве я что-то мог сделать? Ты и сам подчинился правилам. Но, если честно… я не ждал другого исхода поединка… И я пошел за Визонианом, уговаривая его одуматься.
На это у меня не нашлось, что сказать. Гаст в раздумье смотрел на меня.
– Ты уладил свои дела?
– Не успел.
– А узнал, кто главный заговорщик?
– Ты еще не понял?
– Неужели сам Ментепер? Но… зачем? Ведь он и так главный и самый могущественный колдун.
– Он просто забавляется, Гаст. Просто забавляется. И его забавы злы и жестоки. Играет в шахматные партии живыми фигурками… Черные пешки, белые пешки…
– Он безумен, если боль других доставляет ему наслаждение.
Я промолчал, потом глянул на веревки, связывающие Гаста. Накладывать веревки, защищенные колдовством, я тоже научился у Ретча и тоже без его ведома. Гаст размял на свободные руки.
– Позади тебя на полке бутылка с вином и бокалы, – указал я. – На левитирование у меня сил нет.
– Уверен, что не повредит тебе? – Гаст разлил вино и протянул мне кубок. – Не думаю, что твоя мать одобрила бы.
– После ее лекарства у меня такая горечь во рту, будто я выпил желчь.
– Знаешь – наверное, ты очень удивишься – она действительно очень любит тебя, но в то же время она боится. Очень боится.
Я едва не подавился вином.
– Ты ошибаешься. Если она испугалась, то испугалась за меня.
– Нет. Это страх совершенно иного рода. Ты в самом деле не заметил? Она никогда не наказывала тебя в детстве?
– Нет, это делали только мои учителя, даже отец никогда… – я смолк, потому что внутренним чутьем узнал о его приближении.
Не прошло и пары секунд, как он без стука зашел в комнату. Обнаружив, что Гаст, совершенно свободный, распивает со мной вино, он на миг опешил, но тут же вновь стал непроницаемым.
– Ты хотел поговорить со мной, – он присел рядом. – Не думаю, что стоит откладывать на завтра.
И бросил вопросительный взгляд в сторону Гаста.
– Он в курсе всего, – успокоил я отца.
– Всего? – Бэйзел криво усмехнулся. – Что ж… Послезавтра собирается Совет.
– Совет? – удивился я. – В честь чего? Из-за Ментепера?
– Из-за твоего возвращения. Если твой друг разболтает, я сам искрошу его в мелкие кусочки.
Мы, недоумевая, переглянулись с Гастом.
– Но об этом чуть позже. Завтра нас ждет Лайтфел. В особенности тебя.
– Меня?
– Кажется, ты стал виновником похищения его дочери. Лайтфел потрепал мне нервы, надо заметить, пока вы пропадали неизвестно где.
– Я только помог ей сбежать.
– Вот как? – Бэйзел взглянул на меня с легкой насмешкой. – Что произошло между вами?
– Ничего, – я нахмурился.
– Ничего? – он взял меня за подбородок. – Ты не спал с этой смазливой девчонкой? Глядя в твои лживые глаза, в это трудно поверить.
Гаст закашлялся от столь откровенного вопроса, и Бэйзел обернулся к нему.
– Скажи-ка, ради же пользы твоего приятеля, какие отношения были между ними?
– Даже если что-то и было, он вряд ли при этом присутствовал, – вставил я, избавив Гаста от ответа.
– Мерзавец, – почти ласково констатировал Бэйзел. – Лайтфел за это свернет тебе шею. А происшедшее с его советником еще больше усугубит наши отношения… Впрочем, последнее можно уладить. Итак, я слушаю, Тэрсел.
Бэйзел налил себе вина в кубок, и я посвятил его в заговор Дейры, Берда, Кейла, Балахира – мага из колдовского Совета и главного инициатора – Ментепера.
– Лайтфел, получив сведения от Берда и Кейла, обеспокоился. И настолько, что поручил Гасту переправиться в мир Игнифероса и просить у него помощи. Правда, после того, как Лайтфел узнал, что я и Гаст дружны, он послал с этой миссией других. Этих магов мы нагнали в одном из миров, и… я дал им слово, что разговоры о войне – это лишь способ спровоцировать светлую обитель и не более.
– Значит, они не добрались до Игнифероса? Не знал, что Лайтфел поддерживает с ним отношения.
Гаст уставился на меня. Я знал, что солгал кое в чем отцу, но все выкладывать не собирался. Особенно то, что Игниферос погиб. Бэйзел же некоторое время сидел мрачный, как грозовое облако, что-то обдумывая, затем поднялся и, ни на кого не глядя, направился к двери. Потом замер.
– Удивительно, что здесь не замешен Нордек… Кейл еще жив? В какой он камере? – когда я назвал, он кивнул и добавил. – Скоро вернусь.
– Я думал, судя по последней встрече, что у вас очень плохие отношения, – заметил Гаст. – Мне тогда казалось, Бэйзел мог убить тебя.
– Нет, я всегда ладил с отцом, хотя не скажу, что отличался послушанием. Но один раз мы сильно поссорились.
– Из-за очередного погибшего учителя?
– Да. А еще из-за Дейры, из-за моего брата, из-за Нордека… Дейра откровенно пыталась поссорить меня с отцом, я срывался на брате, а Нордек – старейший член колдовского совета – всегда придерживался мнения, что надо избавиться от меня ради блага всех остальных, – я досадливо поморщился. – Готов поклясться, что он опять подымет этот вопрос на Совете.
